Поиск по форуму


Из воспоминаний полковника А.М. Лекторского

раздел восстановлен и готов к дальнейшему пополнению
Ответить
Аватара пользователя
SDrobiazko
Сообщения: 163
Зарегистрирован: 12 июн 2013, 14:21
Контактная информация:

Из воспоминаний полковника А.М. Лекторского

Сообщение SDrobiazko »

А.М. Лекторский
Из воспоминаний о Кубанском Гвардейском дивизионе в годы Гражданской войны

Служба полусотни Дивизиона в Конвое Штаба Кавказской Армии. Служебная командировка полусотни Дивизиона в Новороссийск.


9 декабря 1919 года для несения конвойной службы при штабе Кавказской армии, в гор. Царицын была отправлена полусотня Дивизиона, составленная из молодых казаков. Назначение и отправка полусотни произошли неожиданно и с невероятной быстротой. Около полуночи указанного выше числа я получил у себя на дому приказание об отправке полусотни и о своем назначении командиром. В приказании говорилось, что ввиду спешности мне надлежит к 2 часам ночи прибыть непосредственно на вокзал, принять и проверить казаков, которые прибудут туда под командой вахмистра, подхорунжего Пелипенко* и в 4 часа утра 10-го выступить в Царицын. Одновременно с этим приказанием мне была прислана и моя лошадь. Помощником мне назначался подъесаул Нагаец Борис, явившийся также на погрузку прямо из дому.
Из-за дальности расстояния и наличия только одной колеи Кавказская – Царицын в пути находились 6 дней. На полпути на одном из глухих полустанков мы встретили тепло нас приветствовавший Английский авиационный отряд. Здесь же ожидал своей очереди движения и вагон ген. Бабиева, которому я явился с рапортом.
15 декабря полусотня прибыла на станцию Сарепта, где в это время уже находился отступивший из Царицына штаб армии, и стала по квартирам неподалеку от станции, в поселке того же названия.
Казаки несли охрану штабного поезда, а при отступлении армии к Торговой часто в стороны от дороги высылались дозоры или разъезды. Особенно мучительно было состояние лошадей, находившихся все время в вагонах, поэтому использовалась малейшая возможность для того, чтобы делать проводки.
При выездах командующего ген. Покровского на различные совещания его сопровождал командир полусотни с одним взводом. Второй взвод находился при штабе. В этот период времени стояли жестокие морозы, и службу казаков нельзя было назвать легкой.
В ночь под Новый 1920 год я сопровождал ген. Покровского со станции Шаблиевка в Тихорецкую на заседание командующих армиями с ген. Деникиным.** В Тихорецкой меня и казаков дружески приветствовала по случаю наступившего Нового Года полусотня Л-Гв. Казачьего полка под командой есаула Рыковского.***
31 января 1920 г. полусотня была отозвана из командировки и прибыла в Екатеринодар.
Через несколько дней ген. Покровский покидал Добров. армию (так у автора, правильно – Кавказскую армию, - С.Д.). Полусотня Дивизиона под моей командой сопровождала его до Новороссийска, где генерал, весьма трогательно прощаясь с казаками, благодарил в их лице Дивизион за доблестную и верную службу в течение 3 лет Гражданской войны.
Подойдя затем ко мне (полусотня была построена на пристани, куда был подан наш состав), ген. Покровский просил передать сердечный привет командиру и господам офицерам, добавив при этом, что о Дивизионе он увозит с собой одно из лучших воспоминаний его боевой жизни!
Вечером два вагона с казаками были прицеплены к скорому поезду и в полночь мы вернулись в Екатеринодар. На следующий день мною было доложено обо всем командиру Дивизиона.
Эта командировка была вызвана сильно усилившейся к этому времени активности зеленых, особенно в районе Абинская – Тоннельная, благодаря чему и движение по этой ветке нельзя было считать совершенно безопасным.

Март 1961 г.
Сан-Франциско

* Станицы Пашковской.
** А после, в эту же ночь, в Екатеринодар к Войсковому Атаману.
*** Находилась при Штабе Главнокомандующего.


Оставление Екатеринодара в 1920 г. Черноморское побережье. Переброска в Крым.


1920 год наступил в аспекте весьма тяжелого положения отступавших частей Добровольческой, Донской и Кубанской армий. Сильные морозы, усталость, эпидемии различных болезней и, в добавление ко всему, неполадки и разногласия среди командующих и руководителей наверху создавали грустную и безотрадную картину борьбы за освобождение Родины! Чувствовалось приближение тяжелых испытаний…
Дивизион к началу нового года был стянут в Екатеринодар. 31 января* вернулась из командировки и службы при штабе Кавказской армии полусотня под командой есаула Лекторского и вне Дивизиона к этому времени находилась только полусотня при штабе Главнокомандующего, под командой есаула Галушкина.
Город Екатеринодар в эти дни совершенно поменял и внешний и внутренний свой лик. Десятки тысяч гражданских беженцев, военные госпиталя, административные и военные управления, тыловые учреждения армий наполнили до отказа все жилые и нежилые помещения города. Если на фронте, несмотря на всю безотрадность положения, люди не теряли, насколько было возможно, бодрости духа, то здесь царило отчаяние, доходившее почти до паники.
По улицам круглые сутки непрерывно тянулись скрипучие арбы уходящих на юг калмыков. В городе шла, чуть затихая днем и усиливаясь ночью, беспорядочная ружейная стрельба. Кто стрелял и где, установить было невозможно.
В этой охватившей город суматохе и общей напряженности как в каком-то оазисе текла спокойная строевая жизнь Дивизиона. Занятий не было, но усилена была караульная служба в Атаманском Дворце, на Военной Гауптвахте, в различных Войсковых учреждениях и у себя, в расположении Дивизиона, который был расквартирован в гостинице «Тао» и ближайших к ней домах. Кроме караулов и постов, непрерывно в город высылались конные патрули. Днем в полной боевой готовности находилась полусотня, а ночью сотня с поседланными лошадьми. Днем почти все свободные от наряда офицеры находились в сотнях, а ночью в расположении Дивизиона находилась половина их.
Конечно, тяжелая обстановка не могла не отражаться на душевном состоянии офицеров и казаков, хотя внешне это не было заметно. Но тяжелым и неожиданным ударом для офицеров явилось сообщение командира, полковника Свидина, о том, что Атаман и Войск. Правительство постановили развернуть Дивизион в Атаманский полк! Эта весть просто ошеломила всех. «Цэ мабудь комусь нашы жгутыки не дають спаты…» удачно острили казаки. На нескольких подряд совещаниях офицеры просили командира сделать все возможное для изменения этого решения Атамана, хотя всеми чувствовалось, что ничего уже исправить нельзя, да и сам полк. Свидин использовал уже весь свой авторитет и все свои силы, но достигнуть успеха не смог. Дивизион приступил к разворачиванию в Атаманский полк. Единственным компромиссом со стороны Атамана было его согласие считать первый дивизион - Гвардейским. За это все ухватились и фактически в составе наших сотен никаких изменений не произошло, добавились третья и четвертая. Хотя и полуофициально, но духовно твердо и без колебаний мы продолжали нашу службу родной части под ее вековыми штандартами, твердо веря в то, что внешне несуразная форма нашего быта скоро изменится и Дивизион восстанет вновь!... Будущее подтвердило, что мы не ошиблись.
Приходил к концу февраль. Обстановка на фронте ухудшалась, и противник, хотя сравнительно и медленно, но упорно и верно продвигался к столице Кубани. Чувствовалось приближение конца… По ночам казалось, что в городе идет сражение; настолько сильна была эта бесконечная и беспорядочная ружейная стрельба. Отступающие обозы и, главным образом, подводы калмыков совершенно забили улицы.
К общему огорчению, заболел возвратным тифом офицер Дивизиона, адъютант полка есаул Евгений Шкуропатский.
Офицеры по очереди уходили из казарм навещать своих близких. В сотнях появилось много прибывших из станиц гостей – жен и родителей казаков.
Около 7 часов вечера 2 марта я отправился домой, чтобы проститься с прибывшими в город отцом и матерью. Через очень короткое время мне был доставлен адъютантом приказ по полку, в котором говорилось, что Атаман и Войсковое Правительство завтра, 3-го марта, оставляют город. Полку в течение ночи подготовиться к выступлению, а завтра, в 10 часов утра построиться в порядке номеров сотен фронтом к казарме Тао.
Всю ночь в казармах шла суматоха. Никто не спал. Выходы в город были прекращены. Все гости покинули помещения, а внешнее и внутреннее охранение было еще больше усилено.
Утром полк построился. Шли переклички, проверялись обозы. Вахмистры по несколько раз возвращались в казармы, что-то выбрасывалось, что-то другое взамен грузилось на обозные подводы…
Туманный серый день. Чуть моросит. Чувствуем все, но не понимаем, почему так задерживаемся! Скоро узнали, что должны подравняться к выезду Атамана. Среди офицеров сильное недоумение по поводу отсутствия больного адъютанта, есаула Шкуропатского и его брата сотника Шкуропатского.
Около полудня, наконец, полк двинулся по Бурсаковской к Войсковому собору. На углу Гимназической небольшая толпа, лица знакомых и близких… Многие плачут…
Во время молебна на Соборной площади подъезжает в походной форме сотник Шкуропатский и докладывает, что не может оставить больного брата, которому стало много хуже. Новый удар для нас…
Идем по Бурсаковской к Екатерининскому скверу. Впереди уже двигается Войсковая колонна. Проходим Дворец, памятник Екатерине Великой, Гауптвахту, слева заканчивается забор Городского сада, и мы на открытом шоссе к железнодорожному мосту. Прощай, Екатеринодар!!!
Получено приказание, с 1-й сотней вернуться в район Дворца и прикрыть отход отдельных групп и обозов.
Снова в городе. От Городского сада просматриваю в бинокль Борзиковскую. Мертво! Какие-то одиночки изредка перебегают улицу. Стрельба почти прекратилась.
Около 4 часов вечера увожу сотню и после 5-ти перехожу Железнодорожный мост через Кубань.
Свернув сразу влево, погрузились в непролазную грязь. Дождь усилился. Наступила темнота. Повсюду стояли погрузшие в грязное месиво повозки с обозным имуществом, денежные ящики, орудия, калмыцкие арбы и прочее. Лошади выбивались из сил…
Совсем поздно, наконец, пришли в аул Тохтомукай, до отказа забитый частями и беженцами. Со стороны Екатеринодара всю ночь доносились взрывы, а сквозь туман и слякоть просвечивало красное зарево. Рано утром 4-го выступили в южном направлении, двигаясь уже по пересеченной местности. Главной массы армии почти не видим, так как на полк возложена задача по обеспечению правого фланга. Очень скоро получаем приказание выбить противника из района станиц Пензенская – Саратовская. Обе сотни Дивизиона в течение дня ведут бой с пехотой противника, а к вечеру заставляют его оставить указанные станицы. Несли первые потери убитыми и ранеными казаками. Двигаясь в дальнейшем в общем направлении на Чернорморскую, Линейную и Хадыженскую, полк шел в голове или на флангах армии, прикрывая ее путь к берегу Черного моря. Общая картина отступления производила к этому времени удручающее впечатление. Под влиянием голода, крайнего переутомления, полной неопределенности и безусловной растерянности, вместе с разногласиями старших строевых начальников с одной стороны и Войскового возглавления с другой, в частях заметно наступил кризис воинской морали. Более слабые теряли воинский облик и перемешиваясь с беженцами увеличивали изнуренную, утопающую в грязи, голодную серую массу…
Ночью с 16 на 17 марта полк прибыл и остановился на окраине стан. Хадыженской. На каждую сотню было предоставлено по одному двору. Утром стали приводить себя в порядок, сокращать обоз и… составлять требования на довольствие и фураж, мечтая откуда-то его получить. Увы, это осталось лишь мечтами!
Лошади были в жутком состоянии. Произведенный утром осмотр показал, что весьма большой процент был чесоточных, худосочных, с мокрецами и другими болезнями, не говоря уже о том, что почти все лошади имели объеденные хвосты и гривы. Положение конского состава произвело на офицеров удручающее впечатление, особенно ввиду предстоящего перехода через горный перевал.

(Продолжение следует)


* Все даты по старому стилю.

Аватара пользователя
SDrobiazko
Сообщения: 163
Зарегистрирован: 12 июн 2013, 14:21
Контактная информация:

Re: Из воспоминаний полковника А.М. Лекторского

Сообщение SDrobiazko »

Около полуночи с 17 на 18 марта командиры трех сотен в порядке их номеров получили приказание построиться в 2 часа ночи в районе 1-й сотни. Выступили под командой полк. Зерщикова, командира 1-го Дивизиона – Гвардейского. Очень быстро после выхода перестроились в колонну по одному и бесконечно двигались по густому кустарнику и перелескам, то поднимаясь, то спускаясь с пригорков. От темноты и тумана трудно было ориентироваться и определить свое местонахождение. Курение и разговоры были запрещены. Под утро на большой поляне построили резервную колонну, получили от командира Дивизиона объяснение задачи и обстановки, а 1-я сотня выслала разъезд под командой хор. Самойленко прямо вперед к стан. Апшеронской. Начинало светать. Перед нами было полотно железной дороги Кубанская – Ширванская, а верстах в пяти на юго-восток и стан. Апшеронская, занятая красными. С нами было несколько проводников все это нам объяснивших и указавших на некоторые особенности местности перед станицей. Когда рассвело совсем, мы увидели, что Дивизион стоит в долине реки Пшеха, закрытой с востока и запада горами.
После возвращения и доклада хор. Самойленко, Дивизион перешел полотно жел. дороги, и круто повернув направо, двинулся на рысях к Апшеронской. Впереди началась ружейная стрельба, из-за дальности расстояния не приносящая нам пока беспокойства. Вскоре между кустами и деревьями стали обрисовываться контуры строений, а дальше впереди купол церкви. Громкая команда: «Дивизион, посотенно вправо и влево, направление на церковь, равнение по 1-й сотне, в лаву марш, марш!» Приняв широким наметом боевой порядок, сотни на карьере пошли вперед, 3-я осталась в резерве. Перед нами почти чистая от кустарников полоска и ясно показавшаяся в садах окраина ст. Апшеронской. Огонь стал обрываться, могучее «ура» огласило долину и мы были уже почти у цели!... Проверяя равнение, я взглянул на подъесаула Луговского, командира Л-Гв. 2-й [сотни] и в этот же самый момент совершенно неожиданно металлическим отзвуком хлестко ударила в левый фланг по сотням пулеметная очередь с горы! Сразу же другая и третья. Я почувствовал, что мой конь как бы споткнулся… Лежа на земле я спешил вытянуть из-под седла левую ногу…. Мгновенное замешательство накрылось новым «ура»… Пронесся вперед подъесаул Нагаец Борис, принявший Л-Гв. 1-ю [сотню]. Дивизион ворвался в станицу, красные бежали!
«Кажись, командир 2-й сотни вбытый», - говорит мне один из оставшихся около меня казаков. «Та ни, тико ранэть», - поясняет другой. Осторожно снимаю левый сапог и накладываю индивидуальный пакет на рану левой ноги. Рядом лежит конь.
Вечером на двух подводах, запряженных быками, размещаются около 12 человек раненых, направляемых на базу полка в ст. Хадыженскую. Двух убитых казаков везут отдельно. Встречаю подъес. Луговского, раненого в глаз. В страшных мучениях он переносит ухабистую горную дорогу и ложится в походный госпиталь. По приходе в Туапсе его вместе с другими тяжелоранеными перевозят в Крым.
Через пару дней полк выступил из Хадыженской на Куринскую, Навагийскую в общем движении на Туапсе, начав очень трудный переход горного хребта. Внешний вид строевых кубанских частей и 4-го Донского корпуса, принимая во внимание почти полное отсутствие продовольственного и фуражного снабжения и совершенно неопределенные перспективы нашего будущего, все же нельзя было назвать неудовлетворительным в этот период бытия Куб[анской] Армии. Возможности для боевых, или хотя бы оборонительных действий широкого масштаба не было никакой. В нашем распоряжении была ветка железной дороги без подвижного парка и шоссейная дорога 2-го класса. Кругом горы и непроходимые леса. Мелкие стычки с зелеными и арьергардные бои с довольно вяло преследующим противником! Все чаще и чаще вставал вопрос, так куда же и зачем мы идем? К сожалению, ответить на это не мог никто!
В канун страстной недели полк прошел Туапсе и 1 день Св. Пасхи, 1 апреля, провел на дневке, расположившись в отдельных дачах южнее города. Были приложены все возможности, чтобы как-то улучшить довольствие и этим хотя бы отметить Праздник. Наши надежды на «изобилие плодов» в Туапсе, как и следовало ожидать, были напрасны, поэтому были посланы фуражиры в сопровождении конвойных глубоко в горы, где им и удалось раздобыть несколько овец.

(Продолжение следует)

Аватара пользователя
SDrobiazko
Сообщения: 163
Зарегистрирован: 12 июн 2013, 14:21
Контактная информация:

Re: Из воспоминаний полковника А.М. Лекторского

Сообщение SDrobiazko »

Почти месяц мы уже в походе. Стойко перенося необычайные трудности и лишения, казаки Дивизиона абсолютно не поколебали свой дух и бодрость, а внешне остались так же подтянутыми и отчетливыми, как и прежде. Число безлошадных было сравнительно небольшое. По очереди их сажали на коней заболевших казаков, а последние отправлялись в обоз в распоряжение старшего полкового врача, д-ра Хлопицкой. Охрана обоза и всех находившихся там чинов была возложена на хор песенников Дивизиона, под командой их регента хорунж. Ромащенко.
Полк продолжает движение на Сочи, где имеет двухдневный отдых. Начинают ползти тревожные слухи об отъезде в Крым ген. Науменко, Бабиева и Шкуро, о том, что в Крым нас перебрасывать не будут, и что Грузия закрыла свою границу!... Среди офицеров Дивизиона появляется и нарастает тревога за штандарты…
10 апреля полк занял позицию в 4 верстах севернее Адлера, в горах правее Черноморского шоссе, на котором стояли пехотные части. Общее положение Армии еще больше ухудшилось. Совершенно очевидной становилась растерянность нашего возглавления. Слухи ползли просто жуткие!... Впервые слышим о возможности сдачи на милость победившего!... Старшие офицеры Дивизиона совещаются с командиром, в результате чего 17 апреля наши штандарты со штандартными казаками, ассистентами к ним, генералом Логвиновым и прикомандированным к полку, полк. Строкач, грузятся на небольшой транспорт «Бештау» для переброски в Крым.* Вздохнули легче, но тяжелым ударом сразу же было извещение из штаба полка, находившегося в самом Адлере, о переговорах с большевиками! Хотя все мы и видели, и чувствовали, что выхода почти нет, все же у каждого почти тлела надежда на отход в Грузию или переброску в Крым, т.е. соединение с теми, кто еще продолжал бороться за освобождение Родины. Присматриваемся кругом. Все как бы по-прежнему, только внизу по шоссе проносятся какие-то машины, не останавливаясь у наших застав!...
Приблизительно в полдень 17-го полк получил приказание занять охрану той самой дороги, по которой идет уже непосредственная связь нашего командования с красными. Командиры сотен через полк. Зерщикова обратились к командиру полка с просьбой ходатайствовать: 1) об отмене последнего распоряжения и 2) отводе полка в тыл с целью непременной переброски его в Крым. Прошла ночь. Занимаем прежнюю позицию. Изменений никаких. Перед вечером 18-го офицеры Дивизиона были вызваны адъютантом в штаб полка.
Вернувшись с совещания начальников всех кубанских частей, членов правительства и Рады, созванного Войсковым Атаманом, полк. Свидин объявил нам, что несмотря на все меры, непосредственно им принимаемые в течение последних дней для переброски полка в Крым, надежды на это абсолютно нет никакой, также как и нет транспорта. Кубанское возглавление приняло ультиматум красных, и сейчас вопрос лишь в незначительных деталях, по выяснении которых в ближайшие часы будет приступлено к выполнению сдачи. Принимая во внимание сложившуюся обстановку и учитывая нависшую непосредственную угрозу первопоходникам и другим «руководителям» восстаний, являющихся по «условиям» исключением «гарантируемой» всем свободы, а также по соглашению с Войсковым Атаманом, командир Дивизиона приказал таковым завтра же 19 апреля в 5 часов утра получить предписания для эвакуации в Крым.
Воцарилась мертвая тишина, нарушенная вопросом одного из офицеров по поводу преемника командира полка. После персонального опроса каждого жребий пал на подъесаула Бориса Нагайца**, принявшего на себя горькую долю в этот судьбоносный час Дивизиона.
Получив еще некоторые дополнительные распоряжения, мы покинули штаб полка. Наискось через небольшую площадь в наступивших уже вечерних сумерках ярко пылал большой костер. Окружавшие его казаки одного из кубанских полков жгли «дела» и документы, канцелярии, личные фотографии и… погоны! Где-то недалеко трубачи исполняли грустную мелодию, а в горах слышна была казачья песня!...
В 4 часа утра после бессонной ночи я простился с построенной в конном строю родной Л-Гв. 1-й сотней и передав должность хорунжему Самойленко в сопровождении подъесаула Нагайца Бориса и доблестного вахмистра сотни Мальцева*** поехал в штаб полка.
Простившись с собравшимися здесь вахмистрами и остающимися офицерами, мы, в конном строю направились в хутор Высокий, что около 25 верст южнее Адлера. На одном из мостов нас остановила донская застава, потребовавшая пропуск и объяснение нашего движения. Казаки были без погон. Переговоры вел полк. Свидин. После часового объяснения мы продолжили путь, встречая на пути снова казаков-кубанцев. Слева от дороги вижу около одиноко стоящей дачи спокойно чистящих свои седла двух молодых офицеров. Подъезжаю. Штаб Кубанского Технического полка. Подходят удивленные встречей есаулы Безладнов и Орлов, которым ничего не известно о событиях в Адлере. Туда уехал ночью их адъютант полка и они ждут распоряжений!...
Около часа дня прибываем к месту погрузки. Верстах в 5 от берега стоит английский авианосец Arc Royal. Моторные катера перевозят с берега ожидающих погрузку казаков «Волчьей бригады» и калмыков.
К вечеру подходит и наш черед. Обнимаем вестовых. Я – казаков Брыдню**** и Редьку*****. Последний взгляд на лошадей, и через полчаса, поднявшись по трапу, мы входим на палубу корабля. Снова бессонная ночь; до утра в бинокли следим за берегом, покрытым тысячами костров. Изредка с севера на юг и обратно пробегают машины… Фронта больше нет!
Утром 20 апреля Arc Royal поднимает якорь, беря курс на Керчь.******

9 марта 1931 г.
С. Княжево

Полковник Лекторский


* Одним из ассистентов назначается вольноопределяющийся В. Семенцов, с которым уезжает и его супруга Евдокия Федоровна.
** После Кубанского десанта я встретил в Крыму казака, который дал сведения о судьбе подъес. Нагайца, назначенного красными командиром сотни в составе полка, оперировавшего в горах против отряда ген. Фостикова. Эта сотня, состоявшая из казаков, выждав удобный момент, перебила коммунистов и целиком перешла к своим. В последний момент подъес. Нагаец был схвачен красными и тут же убит.
*** Станицы Успенской.
**** Станицы Новотиторовской.
***** Станицы Шкуринской.

******
Сдавшиеся офицеры Дивизиона
Подъес. Нагаец Борис
Сот. Лукьяненко
Хорунж. Самойленко
Хорунж. Бадай
Хорунж. Белосраст
Хорунж. Косякин
Хорунж. Ромащенко
Прикоманд. Полк. Хитагуров
Старш. Врач Д-р Хлопицкая

Эвакуированы в Крым
Полк. Свидин
Полк. Зерщиков
Есаул Нагаец Евгений
Есаул Ищенко
Есаул Лекторский
Есаул Муравьев
Сотн. Шрамко
Хорунж. Кн. Голицын

Ответить

Вернуться в «ИЗ АРХИВОВ МУЗЕЯ»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 47 гостей