Поиск по форуму


Информация РОВС 30.3.1940 г.

раздел восстановлен и готов к дальнейшему пополнению
Ответить
Аватара пользователя
SDrobiazko
Сообщения: 163
Зарегистрирован: 12 июн 2013, 14:21
Контактная информация:

Информация РОВС 30.3.1940 г.

Сообщение SDrobiazko »

Не для печати.
Информация РОВСа.

Истекшие шесть месяцев новой мировой войны и только что закончившаяся война СССР с Финляндией дают нам возможность придти к некоторым выводам относительно возможности возобновление нами прямой и непосредственной борьбы с большевиками в целях освобождения России, вероятности успеха такой борьбы, а также и извлечь некоторые уроки из финляндского «опыта».

Задачи Рус. О. Воинского Союза.
Основные положения, измененные [так в тексте, по-видимому, должно быть «неизменные», - С.Д.] для Русской Армии и Рус. О. Воин. Союза, следующие:
1. Главная задача наша – борьба при всяком удобном случае с захватчиками и насильниками нашей Родины – III Интернационалом, угрожающим культуре и цивилизации всего мира.
2. Борьба эта должна вестись НЕ против Русского Народа, НЕ для завоевания России, а исключительно с целью освобождения Русского Народа, дабы ПОМОЧЬ ему сбросить ненавистную власть и создать национальное Правительство, отвечающее религиозному и национальному самосознанию Русского Народа и его историческим путям, нарушенным русской смутой.
3. Наша борьба должна быть ведена под русским национальным флагом, а не под каким-либо чужим.
4. Борьба должна быть при первой возможности перенесена на родную территорию и выразиться в попытках поднять восстания против советской власти, вызвать гражданскую войну против нее.
5. Во время борьбы и по ее окончании мы должны принять все меры для защиты интересов Национальной России и бороться против попыток захвата Русских территорий.

Положение эмиграции и
Рус. О. Воин. Союз после начала
войны и связанные с нею надежды.
С началом мировой войны Рус. О. Воин. Союз, чина коего разбросаны по всем странам, оказался, как и вся русская эмиграция, в очень трудных условиях, так как целые отделы его находятся или в странах, воюющих друг с другом, или в странах нейтральных с самыми противоположными стремлениями и симпатиями.
Такое положение повелительно требовало и требует от нас:
а) соблюдения полного нейтралитета в отношении войны и воюющих стран.
б) выполнения требований государств, приютивших нас, и принятия всех мер для того, чтобы не осложнять или затруднять их положения и полного невмешательства, как всегда, во внутренние их дела. В случае призыва на военную службу наших чинов они должна честно и добросовестно, как подобает русскому воину, исполнять свой долг.
Война вызвала в среде русской эмиграции и у чинов Рус. О. Воин. Союза большие надежды на изменение положения в СССР, ибо:
1. Война не может не поставить на очереди Русский вопрос во всей его широте, в той или иной форме, так как Россия, даже и в настоящем ее состоянии, является фактором огромной важности и уже и теперь играет значительную роль в мировой политике, осложняя ее и являясь угрозой для всех стран.
2. Война несомненно могла и может создать благоприятную обстановку для нашего проникновения на территорию СССР с целью возобновления нашей вооруженной борьбы.

Положение Русского вопроса.
В данное время и по истечении шести месяцев войны Русский вопрос и вопрос о Национальной России на очередь еще не поставлен. Русская эмиграция и, в частности, чины Рус. О. Воин. Союза должны принимать все для того меры, чтобы [Русский вопрос] был поднят и доказывать необходимость правильного его решения.
Русская печать во Франции, Англии и в нейтральных странах делает все для сего необходимое.
Во Франции В.А. Маклаков и генерал А.И. Деникин подали правительству соответствующие меморандумы. Оба эти меморандума, как бы дополняющие один другой, доказывают, что сильная Национальная Россия необходима для мира в Европе (общее понятие об этих меморандумах можно почерпнуть из русской печати, где они изложены довольно подробно). До сих пор ни тот, ни другой меморандум или статьи в газетах никакого действия, по-видимому, не возымели, и видимых результатов от них нет. Политика западных стран в отношении СССР не изменилась, и о борьбе против советской власти не только нет и речи, но и сношения с ней, несмотря на ряд фактов, которые, казалось бы, давно должны были бы иметь последствием разрыв, не изменились.
Что делает русская эмиграция, живущая в другой воюющей стране – Германии, в отношении постановки на очередь русского вопроса и доказательств необходимости Национальной России, - нам неизвестно. Во всяком случае, в данное время Германия поддерживает самые дружеские отношения с советской властью и видит в ней «союзника» в настоящей войне. Произойдет ли какая-либо во время войны или по ее окончании перемена и в каком направлении – нам знать не дано.
Одним словом, в настоящее время у нас нет никаких данных, дабы сказать более или менее определенно, каковы планы и намерения обеих борющихся сторон в отношении будущей России. То или иное отношение к белым русским, нашедшим себе приют в данном государстве, являясь как бы известным показателем, все же ни в коем случае не может служить каким-либо основанием для суждения о будущем отношении этого государства к России.
Русский вопрос и сейчас, после полугода войны, несмотря на выступление СССР на мировую арену, на очередь НИКЕМ не поставлен, и мы еще ни в ком не видим «союзника» для его разрешения и для возобновления нашей борьбы. При таких условиях нам по-прежнему необходимо соблюдать самый строгий нейтралитет и, как сказано выше, быть щепетильно-лояльными в отношении приютивших нас государств и не причинять им какого-либо беспокойства или опасения.
Но мы всегда должны быть готовы к продолжению нашей борьбы за Национальную Россию и пользоваться для сего всяким случаем.

Продолжение следует.

Возможность возобновления
нашей борьбы
В вопросе о возобновлении нашей борьбы недавняя война СССР с Финляндией была одним из наиболее благоприятных для нас случаев и притом в наиболее выгодных для нас условиях.
1. Основной вопрос, который мог стоять между Национальной Россией и Финляндией – независимость последней – по-видимому надо считать разрешенным в благоприятном для Финляндии смысле: все зарубежные представители Национальной России с Главой Российского ИМПЕРАТОРСКОГО Дома во главе высказались за сохранение независимости Финляндии. В этом отношении у Национальной России с Финляндией как будто разногласий нет.
2. Национальные русские интересы в отношении обеспечения русских границ несомненно были бы легче охранены нами при нашем участии в борьбе за свободу Финляндии и за наше освобождение.
3. Борьба в Финляндии давала нам больше, чем в каком-либо месте и случае возможность перенесения борьбы на родную территорию и ведения ее самостоятельно, а не в составе чужих войск и под чужим флагом.
4. Наличие во главе финской армии фельдмаршала Маннергейма, в свое время много сделавшего в деле борьбы с красными и настаивавшего на помощи России в ее белой борьбе, казалось, обеспечивало и в настоящее время в большей или меньшей степени эту помощь нам, как для перенесения этой борьбы на территорию СССР, так и в отношении помощи материальной, пока мы не стали бы твердой ногой на родной земле.
5. Принятие нами такой помощи от Финляндии было бы и вполне логично и естественно, раз мы боролись бы вместе с Финляндией с нашим общим врагом – советской властью.
6. В нашей борьбе мы были бы независимы от какой-либо великой державы и, следовательно, имели бы возможность наиболее полно обеспечить интересы Национальной России.
Правда, втягиваясь в борьбу в Финляндии, мы неизбежно становились как бы на стороне одной из борющихся во время настоящей войны сторон и потому могли опасаться, что Германия может помешать нам в нашей борьбе. Однако мы знали, что отдельные русские люди ездили из Германии в Финляндию для борьбы с красными, как, например, Мельский, Ив. Солоневич, и что такие поездки не могли состояться без разрешения или даже прямого поощрения Германии. Это обстоятельство наводило на известные размышления и позволяло думать, что и наше участие может осуществиться беспрепятственно.
При таких обстоятельствах Начальник Русского Обще-Воинского Союза считал себя обязанным обратиться к фельдмаршалу Маннергейму с предложением нашего участия в борьбе с нашим общим врагом и просил высказать его взгляд на возможность такого участия, дабы затем, по получении принципиального согласия, обсудить вопросы о форме нашего участия. Число наших добровольцев, зависевшее от средств и от отношения государств, в которых проживают наши чины, указано не было, но было ясно, что крупного отряда мы дать в ближайшее время не могли и что наше участие и помощь Финляндии должна была выразиться не в виде простой живой силы, а в качестве специалистов разного рода для борьбы в тылу Красной армии для поднятия восстания и гражданской войны в СССР. Это обращение к фельдмаршалу Маннергейму в полной мере отвечало, насколько можно было судить по многочисленным письмам и заявлениям, общему желанию чинов Русского Обще-Воинского Союза принять участие в борьбе против советской власти. Оно, соответствуя нашим целям и задачам, находилось также в полном соответствии с общим чувством негодования, охватившим мир против советской власти за ее нападение на Финляндию, и потому можно было рассчитывать на помощь нам со стороны цивилизованных стран.
Фельдмаршал Маннергейм ответил, что в настоящем периоде войны он не видит возможности воспользоваться сделанным ему предложением, но высказался, что трудно предвидеть, какие возможности для нас могут открыться в будущем.
Несколько ранее получения ответа от фельдмаршала Маннергейма стало известно, что Финское Правительство, отдав распоряжение своим дипломатическим представителям за границей содействовать поступлению добровольцев в финскую армию, запретило принимать русских добровольцев. Не принимали в финскую армию добровольцами и русских, проживающих в Финляндии, и лишь позднее, в январе, они были мобилизованы.

Причины отказа.
В настоящее время можно, по имеющимся данным, установить причину отказа приема русских добровольцев.
Советская власть объявила войну не Финляндии и финскому народу, а выступила с «поддержкой» искусственно созданного ее «народного правительства» Куусинена против «белобандитов и клики Таннера – Маннергейма», т.е. советское правительство начало борьбу на платформе гражданской войны в Финляндии, борьбы красных против белых. Принять борьбу в этой плоскости финны не могли, так как это грозило бы единству нации, и внешняя война могла бы действительно перейти в войну гражданскую, гибельную для всякой страны, а тем более такой маленькой, как Финляндия. Финскому правительству было необходимо сохранить полное единение народное и это единение оно могло сохранить, лишь ведя войну национально-оборонительную против русских. На этих именно условиях самая крупная группа Сейма – социалисты и гарантировали правительству полную поддержку со стороны представляемых ими групп населения.
Велением войны национально-оборонительной против «русских» единство нации действительно было сохранено, и в стране был вызван огромный национальный подъем.
При таких условиях участие русских, да еще окрашенных в «белый» цвет, для Финляндии было недопустимо, - оно не только внесло бы известное недоумение в стране, но и дало бы повод советской власти вести агитацию о «захвато-белогвардейских» планах финнов, «поддерживаемых русскими белогвардейцами». При этом финны считали, что вред от такой агитации не может быть компенсирован значительностью наших сил на фронте. Кроме того, финское правительство, ведя «борьбу на жизнь и смерть один против пятидесяти» (слова фельдмаршала Маннергейма), не могло расширить ее рамки и поставить себе задачей, помимо оборонительной, еще и наступательную войну, вызывая гражданскую войну в СССР, как бы это ни было выгодно для Финляндии. Финляндия могла думать только об оборонительной войне и все время мечтала о скорейшем ее окончании, понимая, что длительная война грозит ей полным истощением и гибелью.

Изменение обстановки и возможность
применения сил белых.
В половине февраля, с появлением в Финляндии известного числа пленных красноармейцев обстановка несколько изменилась и явилась возможность применения наших сил.
Финское Правительство, по предложению одного политического деятеля, г. Б. [имеется в виду Борис Бажанов, бывший секретарь И.В. Сталина, бежавший из СССР в 1928 г., - С.Д.], вызванного им в Финляндию (перед своей поездкой туда он имел продолжительный разговор с Начальником Русского Обще-Воинского Союза по вопросу о возможности и форме нашего участия в войне Финляндии с СССР), решилось попытаться воспользоваться наличием в Финляндии известного количества военнопленных для действий в тылу Красной Армии, для пропаганды и пр.
Постепенное развитие этих действий должно было происходить следующим образом: среди военнопленных должна была быть произведена соответствующая агитация, дабы доказать им, что они во всем обмануты советской властью. Затем, в случае успеха агитации из пленных должны быть формируемы небольшие «РУССКИЕ НАРОДНЫЕ ОТРЯДЫ» для партизанских и иных действий в тылу Красной армии и для привлечения красноармейцев к переходу на нашу сторону для борьбы за свержения советской власти. При успехе отряды должны были быть развернуты в строевые части «РУССКОЙ НАРОДНОЙ АРМИИ». К командованию отрядами, а позднее частями Русской Народной Армии предназначались наши чины и офицеры, сначала по принципу добровольчества, а затем, по мере развития действий, и прочие чины Русского Обще-Воинского Союза и других воинских организаций.

Опыт формирований
из пленных.
Финляндское Правительство, с согласия фельдмаршала Маннергейма, одобрило указанный выше план в середине февраля. Однако, осуществление его несколько затянулось, и сначала было решено произвести «опыт». Для этого опыта был избран один из лагерей для военнопленных, в котором было около 500 здоровых пленных красноармейцев (великороссы, украинцы и некоторое количество национальных меньшинств).
Через неделю «работы» над пленными красноармейцами около 200 человек из них выразили желание вступить в ряды «Русских Народных Отрядов» и идти на фронт для агитации среди чинов Красной Армии и для борьбы с советской властью, причем их не только не принуждали к этому, но предупреждали о всей опасности, напоминая, что семьи их могут пострадать и т.п.
Красноармейцы, выразившие желание вступить в «Русские Народные Отряды», были переведены в другой лагерь, и там из них было сформировано пять небольших отрядов. Во главе отрядов были поставлены офицеры из чинов Русского Обще-Воинского Союза, проживавших в Финляндии и указанных для этой цели Начальником Подотдела Русского Обще-Воинского Союза. Офицеры эти были зачислены в финскую армию офицерскими чинами. Заслуживает особого интереса тот факт, что когда красноармейцев, выразивших желание поступить в русские народные отряды, спросили, с какими начальниками они желают идти на фронт, с лицами из командного состава Красной Армии или с белыми офицерами – эмигрантами – они все заявили, что пойдут с белыми офицерами.
Формирование отрядов затянулось по некоторым причинам. Поэтому до конца военных действий удалось отправить только один отряд, численностью около 35-40 человек. Работа этого отряда оказалась успешной – он привел с фронта красноармейцев в числе, превышающем значительно его состав, - все они также пожелали перейти на сторону русского народного отряда.
Этот результат «опыта» говорит сам за себя.
Нельзя не признать, что общая обстановка для «опыта» и для пропаганды были неблагоприятны. Стояла суровая зима, и трудно было надеяться, что пленные красноармейцы, только что спасшиеся от опасности на фронте, попавши после сильных морозов в тепло, накормленные досыта, могли быть возбуждены пропагандой до такой степени, чтобы идти опять на холод и голод и вновь подвергать свою жизнь опасности.
Но тем не менее, несмотря на неблагоприятную обстановку и на короткий срок, отпущенный нам судьбой, произведенный «опыт» с пленными дал блестящие результаты.
Успехи большевиков на фронте и мир, вызванный не только ослаблением финской армии и недостатком снарядов, но и политическими условиями, положили конец нашим попыткам принять участие в борьбе, и намечавшееся было для нас «окно» для перенесения нами борьбы на родную территорию, едва начав открываться, захлопнулось окончательно…

Выводы о возможности успеха
нашей борьбы и уроки финляндского «опыта».
После окончания финляндской войны и произведенного во время ее «опыта» надлежит извлечь из него соответствующие уроки и сделать выводы о вероятности успеха нашей борьбы в случае ее возобновления.
Эти выводы, основанные на наблюдениях над поведением Красной Армии в боях, на опросе пленных и разговорах с ними и на «опыте» формирований из них отрядов для борьбы с советской властью не только представляют большой интерес, но и должны быть приняты нами во внимание, так как если будет продолжаться война, по существу только еще начинающаяся, то, несомненно, нам еще представится возможность послужить нашему Белому Делу и принять участие в освобождении России.

Боеспособность Красной Армии
В настоящей записке совершенно не рассматриваются вопросы об обучении Красной Армии, ее тактике и боевой подготовке командного состава и красноармейцев, а лишь вопросы о стойкости армии в бою, ее способности вынести без разложения частей те или иные потери и дать то или иное количество пленных.
Части Красной Армии, правда не разбавленные запасными старших возрастов, зараженными современными настроениями деревни, и в огромной своей массе состоявшие из молодых кадровых бойцов (в частях были задержаны бойцы, подлежавшие за выслугой сроков службы перечислению в запас и были призваны новобранцы и студенты вузов и молодежь, подлежавшая поступлению в таковую), безусловно, оказались послушными в руках командования, дрались в самой тяжелой обстановке, неся серьезные потери и нередко (особенно в специальных частях) проявляли героизм, как отдельных бойцов, так и целых частей. Это обстоятельство заслуживает внимания, особенно при условии, что многие части, по-видимому, подвергались переформированиям чуть не во время операций или, во всяком случае, перед их началом, результатом чего было во многих случаях незнакомство командного состава с подчиненными им бойцами.
Несомненно, что упорство в бою и сравнительно малый процент пленных, взятых финнами, отчасти объясняется внушенной им уверенностью в зверском обращении финнов с пленными (расстрел, пытки) и боязнью пули политсостава и командиров. Были показания и о пулеметах, расположенных якобы сзади своих цепей на случай стрельбы по своим. Уверенность в зверском обращении с пленными была у всех и особенно у политического состава армии. Эта уверенность не была поколеблена соответствующей агитацией со стороны финнов и произведенный опыт с «русскими народными отрядами» дает основание думать, что с нею можно легко бороться.
Однако указанными выше причинами объяснять упорство и стойкость в бою Красной Армии было бы неосторожно. Надо признать, что красноармеец остался тем же русским солдатом со всеми его отличительными свойствами, но самое важное – это то, что части состояли из людей срочной службы и были достаточно натасканы пропагандой без какого-либо противодействия.
Следует признать, что пока части Красной Армии не будут разбавлены запасными, они и впредь в другой войне и в иной обстановке драться будут.
Однако и при кадровом составе, не разбавленном запасными, советское командование вынуждено было вести военные действия таким образом, чтобы иметь полное и неослабное наблюдение за бойцами. Командиры из пленных заявляли, что нельзя было, например, послать красноармейца одного без надзора проверить телефонный провод – он «исчезал». Нельзя было рассыпать цепь в лесу – она «таяла». Отсюда необходимость вождения войск массами, сплошными линиями и… напрасные огромные потери.
Спайка между командным, а тем более политическом составом и рядовыми бойцами не только не существует, но имеется налицо определенная ненависть к комиссарам и, отчасти, к командному составу, а со стороны последних – недоверие к солдатской массе. Мало того, существует неприязнь командиров к политическому составу – глазам и ушам партии и со стороны последних к первым. Это одно из самых слабых мест Красной Армии, которое в свое время и должно быть нами особенно использовано.

Отношение к советской власти.
Судя по разговорам с пленными, работе с ними и наблюдениям, можно вывести следующие заключения:
А. Партийный аппарат (среди пленных были исключительно представители низового аппарата, не выше состоящих при батальонах) – безусловно предан советской власти и Сталину. Работа с ними очень трудна и может дать известный результат лишь при большом времени и [привлечении] опытных агитаторов.
Попавшие в плен политруки были очень запуганы, боялись и финнов и своих красноармейцев (они от них были изолированы) и ждали больших репрессий; некоторые пытались скрыть свое звание, выдавали себя за чинов командного состава. Убедившись, что им не грозит расстрел, многие из них обнаглели и стали угрожать всем, говоря: «вот придут наши, и тогда мы наведем порядки».
Б. Чины СПЕЦИАЛЬНЫХ ВОЙСК, ЛЕТЧИКИ, ТАНКИСТЫ и, отчасти, АРТИЛЛЕРИСТЫ, среди коих % коммунистов очень высок, также преданы советской власти, и работа с ними трудна. Во время боев они дрались очень хорошо и нередко, будучи окружены, предпочитали кончать жизнь самоубийством, а не сдаваться в плен.
В. КОМАНДНЫЙ СОСТАВ может быть разделен на две категории:
а) КАДРОВЫЙ состав в массе своей предан власти, будучи с детских лет натаскан определенной пропагандой и воспитанием. Кроме того, большинство из них выдвинуто из низов, главным образом за преданность власти (вернее сказать, за подхалимство), благодарно власти за предоставленные им привилегии и вообще связало свою судьбу с судьбой власти. В главной своей массе, как и большинство лиц политического состава и специальных войск, эти люди в нравственном отношении наиболее испорчены, лишены каких-либо идейных побуждений и могут легко при случае, если это им будет выгодно и безопасно, изменить и советской власти. Работа над ними, как и над чинами политического состава и специальных частей, вообще трудна и должна быть поручаема особо талантливым, опытным и знающим агитаторам.
Есть основание думать, что и среди кадрового командного состава, особенно среди молодежи, есть немало лиц, настроенных, несмотря на предоставленные им преимущества, недоброжелательно к советской власти, но обнаруживать их среди пленных нелегко: 1) они больше простых красноармейцев боятся за свои семьи и 2) по горькому опыту своих товарищей опасаются быть [с]провоцированными и выданы.
Один из молодых лейтенантов, выпущенный из военного училища перед самой войной, говорил, что его выпуска около половины настроены антисоветски, но проявить эти чувства они не могут. Сам он, заявляя себя противником советской власти, вызывался идти в «Русские Народные Отряды» (красноармейцы предпочли, как выше сказано, идти с «белыми» офицерами). Тем не менее, надо думать, что при опросе пленных, желающих возвратиться в СССР, этот лейтенант, наверное, побоится заявить о нежелании возвратиться.
б) КОМАНДНЫЙ СОСТАВ, ПРИЗВАННЫЙ ИЗ ЗАПАСА – таковых среди пленных было довольно много – в главной своей массе для советской власти малонадежен. Это в большинстве случаев люди, удаленные в свое время из армии, пробывшие некоторое время в запасе, уже ушедшие из-под влияния советской пропаганды и зараженные антисоветскими настроениями.
Г. КРАСНОАРМЕЙСКАЯ МАССА, преимущественно служившая в пехоте, по заявлениям лиц, имевших возможность подолгу беседовать с ними и сумевших близко подойти к ним, к счастью испорчена советской пропагандой и воспитанием неглубоко и, в общем, остались теми же русскими людьми, какими были их отцы, с теми же достоинствами и недостатками. По словам доктора Ю.Е. Лодыженского, который по своему прошлому – военного врача – хорошо знает и понимает русского солдата – «душа русского человека не сломлена, она согнулась, но может легко выпрямиться, над нею стоит поработать».
Работа с красноармейцами вполне возможна, и, при умелом подходе и настойчивости, как показал произведенный «опыт», должна дать хорошие результаты.
Можно считать, что, по мнению г. Б., значительное большинство военнопленных красноармейцев настроены антисоветски с самыми различными оттенками – от жгучей ненависти до простого недовольства, небольшое число предано советской власти и около 10 % совершенно равнодушных и не разбиравшихся ни в чем.
В общем красноармейцы при первом с ними соприкосновении производили впечатление запуганной серой, малоразвитой массы, лишенной всякой инициативы, и только после известного сближения и, вызвав с их стороны известное доверие, можно выяснить основные черты, в общем благоприятные для работы над ними.

Финская пропаганда
в Красной Армии.
Во время войны при штабе финской армии был образован отдел пропаганды. Пропаганда велась путем радио и летучек, сбрасываемых в расположении Красной Армии.
К пропаганде для Красной Армии и населения СССР путем РАДИО были привлечены финским командованием русские офицеры, но все они были связаны даваемыми им указаниями и подчинены начальнику отдела пропаганды. Насколько можно судить, радио во многих случаях давало убедительные передачи, но последние не были приноровлены к слушателям и часто носили отвлеченный, неяркий и пассивный характер. По-видимому, передачи эти особого успеха не имели. Большевики могли легко бороться с этими передачами простым способом – закрытием радио в часы передач. По существу, фактически радио могла слушать лишь верхушка советской власти, но и для этих слушателей надо было давать совершенно другие передачи.
У нас нет никаких данных, чтобы судить об успехе пропаганды ЛЕТУЧКАМИ, но можно сказать почти с полной уверенностью, что при том содержании летучек, которое нам известно, успеха быть не могло. Вместо точных, ясных и ярких лозунгов были расплывчатые фразы, которые в некоторых случаях могли подействовать и в обратном смысле, задевая самолюбие бойцов как таковых (предложение продажи оружия, танков и пр.).
Вообще необходимо отметить, что финны не вели пропаганду со всей энергией, а как бы нехотя, как бы опасаясь раздражать советскую власть, с которой они во всякое время готовы были заключить мир. Своей пропаганде финны не ставили задачу внести разложение в Красной Армии, обратить ее оружие против советской власти и вызвать гражданскую войну в СССР.
Пропаганда ограничивалась призывами не нападать на Финляндию, не вести войну против финского народа, бросать оружие и т.п. Словом, пропаганда и не стремилась вызвать открытый бунт против власти. Естественно, что при таких полумерах решительных результатов быть и не могло.

Финская пропаганда среди пленных.
Финские власти издавали для пленных газету под названием «Друг Пленных». Газета эта выходила под исключительным руководством самих финнов без участия русских и раздавалась в лагерях для пленных.
Прекрасно изданная, на отличной бумаге, газета по внешности производила очень хорошее впечатление, но содержание ее совершенно не отвечало, ни целям издания, ни мировоззрению красноармейца и не способно вызвать в них какой-либо отзвук, которым можно было бы воспользоваться в целях ведения войны. По справедливости эту газету вернее было бы назвать «Друг Финна».
Выпущено было около 10 номеров. В том номере, который удалось видеть, говорилось о том, как все население Финляндии дружно работает на оборону страны, как много и отовсюду финны получают помощи, какая прекрасная страна Финляндия, как храбро дерутся финны, как много трофеев они набрали, как уничтожили советские дивизии и т.д.
Все это бесспорно полезно для того, чтобы поднять дух у финнов, но никак не может послужить для обработки пленных в смысле раскрытия их глаз на происходящее в СССР, на то, как они во всем обмануты властью, возбудить у них и укрепить ненависть к последней, побудить к свержению ее. Лишь на 4-й странице имеется отдел: «Знаете ли Вы», в котором рассказывается о начале военных действий, о предательском, без объявления войны, ничем не вызванном нападении СССР на Финляндию, нападении, находящемся в полном противоречии со всем тем, что говорила и делала перед тем советская власть и что она внушала советским гражданам. Но и этот, наиболее важный и, по существу, единственно нужный отдел написан таким языком, какой никак не может быть доступен красноармейской массе. Достаточно сказать, что отдельные фразы имеют по 15 строчек и даже интеллигентному и развитому человеку надо долго вчитывать[ся] и вдумываться, чтобы уловить смысл.
Такое могущественное оружие, как печать, финнами по существу в целях пропаганды использовано не было, а то, что было сделано – пользы принести не могло.

Русская пропаганда.
РУССКАЯ пропаганда началась лишь в конце февраля и состояла, как сказано выше, в работе над пленными путем бесед с ними упомянутого выше деятеля, а затем в посылке на фронт отряда, сформированного из пленных.
К сожалению, для этой работы судьба отпустила нам очень мало времени, но, тем не менее, и при таком сроке и при ведении работы в очень малом масштабе – результаты оказались очень хорошими. Трудно сказать, как сложилась бы вся обстановка, если бы эта работа была начата раньше и была бы ведена с большей энергией. Соответствующие для сего люди у нас были, и они могли быть привлечены к работе, но по разным причинам это состояться не могло.
РУССКОЙ пропаганды по РАДИО и ЛЕТУЧКАМ не было.
-----------------------
Мировая война, теперь, после ее первого полугодия, только еще начинает разгораться и, несомненно, у нас еще будут случаи и возможности принять участие в борьбе за свержение советской власти и за восстановление России.
Мы должны учесть наш опыт в Финляндии, извлечь из него надлежащие уроки и быть готовыми к новой борьбе, помятуя, что на ПЕРВОМ для нас месте должны стоять интересы НАЦИОНАЛЬНОЙ РОССИИ.
30 марта 1940 г. Генерал-Лейтенант АРХАНГЕЛЬСКИЙ
Брюссель.

Ответить

Вернуться в «ИЗ АРХИВОВ МУЗЕЯ»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 28 гостей