Поиск по форуму


Ижеское восстание

Ответить
Аватара пользователя
Харбин
Сообщения: 1496
Зарегистрирован: 03 окт 2013, 11:40
Откуда: Омск
Контактная информация:

Ижеское восстание

Сообщение Харбин »

А. Ган. ИЖЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ

На Волге и Каме с начала 1918 года, свирепствовали чрезвычайки и совдепы. Чем дальше от Москвы и вообще от крупных центров, тем больше чувствовался страшный террор чрезвычаек. В то время, когда в Казани в мае и июне месяцах, было относительно спокойно, и местная чрезвычайка, сравнительно мало расстреливала людей, в Сарапуле и Елабуге с самого начала переворота совершались ужасы. Во главе Сарапульской чрезвычайки стояли отъявленные разбойники матросы. Военным комиссаром был некий Седельников, молодой человек со звериными наклонностями, любивший самолично убивать, комиссаром финансов – рабочий из крестьян Медведев. Совдепы накладывали на буржуазию миллионные контрибуции. Не вносившие полностью немедленно убивались. Также убивались купцы, заподозренные в контр-революции. Так после ужасных пыток был убит в Елабуге известный коммерсант В.И. Стахеев. Одного из членов Т.Д.Бр. Гирбасовы арестовали за невзнос контрибуции и несколько раз водили на Каму из тюрьмы, опускали в прорубь и выпытывали, где у него спрятаны деньги. Каждый раз несчастный открывал новые места, деньги отбирались и его продолжали бесчеловечно пытать. Наконец, в одну ночь его привели к проруби на Каме и в бесчувственном состоянии спустили в воду. Тело его осталось не разысканным, по крайней мере, до осени 1918 года. В Елабуге несколько месяцев продолжали убивать совершенно безнаказанно чиновников, общественных деятелей и купцов. Сарапуль, как областной город, окруженный заводами, стал центром красного террора. Сарапуль, исключительно несчастный город. Задолго до этого, местный солдатский гарнизон взбунтовался, разграбил винный склад, перепился и произвел погром всего города. Несколько дней продолжался пожар города пока, наконец, не удалось разоружить озверевших солдат. Теперь на него обрушился со всей силой большевистский террор. Чрезвычайка арестовывала первых попавшихся буржуев и военных. Матрос Ворожцев и комиссар Седельников лично по ночам приезжали в тюрьму и расстреливали намеченные жертвы. Каждый попавший в тюрьму знал, что оттуда он уже не выйдет свободным. Особенно много убивали бывших офицеров и военнослужащих. После ночных убийств, арестованных заставляли мыть полы и стены тюрьмы, забрызганные кровью. Между прочими, по доносу своих рабочих, был арестован Сарапульский кожевенный заводчик Давид Ущеренко с двумя сыновьями, учениками местного реального училища. Ему вменялось в вину хранение оружия. Несколько дней, его детей, мучили и пытали. Наконец, их зверски убили. Труппы их оказались совершенно обезображенными. Каждую ночь убивали в застенках десятки людей. Вблизи Сарапуля стояла баржа с уфимскими заложниками, захваченными в мае месяце красными, при отходе из Уфы по Белой. Среди заложников находились уфимские общественные деятели: издатель «Уфимской Жизни», Кадет Толстой, московский журналист Макс Редер, несколько врачей и других популярных деятелей уфимского общества. По распоряжению Сарапульского совдепа они были ночью все в количестве 40 человек расстреляны и брошены в воду. Впоследствии, после ухода красных из Сарапуля в местной газете «Прикамье» была подробно описана одним из спасшихся обитателей баржи, ужасная смерть несчастных заложников, которых убивали по очереди.
Такой же кровавый террор господствовал в Ижевском заводе, где местный исполком убивал в застенках купцов, представителей интеллигенции и рабочих, заподозренных в контр-революции. В селах и деревнях также производились расстрелы, экзекуции, реквизиции хлеба, меда, масла, яиц и скота. Из Нижнего Новгорода пассажирские пароходы шли переполненными сормовскими рабочими, столичным населением, отправлявшимся на Белую Каму в поисках хлеба. Вокруг Камских пристаней лежали тысячи людей, спавших под открытым небом и ожидавших очереди, чтобы отвезти домой пуд хлеба. Их ловили на пароходах красногвардейцы, отбирали муку, а сопротивлявшихся били прикладами до смерти. Происходили душу раздирающие сцены.
По всей Каме и Волге стоял кровавый стон. В это время из Белой приходили радостные известия, что Уфа и Бирск заняты чехо-словацкой армией, что она двигается к Каме. Все, кто только мог, спасались через села Кимбарку, Березовку или Чистополь на лошадях в Уфимскую губернию. К тому времени Сарапуль стал центром военных действий. Там находился штаб 2-ой армии и масса военных учреждений. Главные силы большевиков составляли латыши и небольшая часть мадьяр. Комендантом города был назначен латыш. С июля месяца особенно усилились строгости в Сарапуле. Наготове стояло много пассажирских и буксирных пароходов. Без разрешения совдепов никого не впускали и не выпускали. Город был оцеплен военными патрулями. В начале августа пришло известие о взятии народной армией Казани, о захвате белыми золотого запаса и огромной добычи. Это и послужило толчком к Ижевскому восстанию.
Ижевское восстание вышло из недр самих рабочих. Инициатива восстания, как и его осуществление, принадлежит ижевскому союзу фронтовиков, состоявших исключительно из местных и окружных крестьян. Ижевский завод – один из крупнейших оружейных заводов в России, сыгравший большую роль в германской войне. Производительность его доходила до 1000-1200 ружей в день. Состав рабочих в нормальное время доходил до 10.000. Население Ижевска составляло 45-50.000. Ижевские рабочие – местные жители, владеют собственными домиками, небольшими участками земли и по своему укладу жизни не похожи на городской пролетариат. Социалистические идеи никогда не имели и не могли иметь здесь успеха.
Та же самая картина была и в соседнем Воткинском заводе. Здесь работало несколько тысяч рабочих. Оба завода принадлежат казне. Рабочие получали сравнительно высокую плату, были обеспечены хорошими квартирами, пользовались заводскими озерами, лесами и прочими угодьями. Заводы приносили казне большие убытки, которые покрывались частью из военных сумм.
Во всяком случае, в обоих заводах не было почвы для борьбы с «капиталом». Буржуазию заводов составляли местные, мелкие торговцы, оружейные фабриканты и кустари.
Большевизм не встретил в обоих заводах никакого сочувствия. Советская власть, учитывая настроение рабочих, командировала туда столичных рабочих, агитаторов и коммунистов, которые и стояли во главе исполкомов, отстранив от власти местных рабочих.
На тайных совещаниях ижевских фронтовиков в начале августа м-ца было решено внезапным ночным нападением обезоружить совдеповскую стражу и захватить власть. Организованные фронтовики, которых было едва несколько сот человек, представляли очень слабую силу, но они учли обстановку и настроения заводских рабочих и были уверены, что они встретят у них сочувствие и поддержку. Оружия у фронтовиков не было, если не считать несколько припрятанных десятков ружей. Рассчитывали на то, что ружей в заводских складах достаточно, и как только будет ликвидирована большевистская власть, все оружие перейдет в распоряжение повстанцев. Никто не сомневался, что все заводские рабочие будут на стороне восставших, до того кровавый террор большевиков спаял их и восстановил против советской власти.
Силы красных в Ижевском заводе были весьма значительны, и разоружить их представляло большую трудность. Поводом к восстанию явилось объявление большевиками мобилизации населения для укомплектования красной армии. Офицеры были взяты на учет, с запрещением отлучаться, без ведома, не только из города, но даже из дома. Арестованы были человек 15 местных видных людей в качестве заложников. В ночь на 7-е августа раздался заводской гудок. Большевики предложили собравшимся фронтовикам отправиться в Сарапуль, где они будут сформированы и вооружены для отправки на Кавказский фронт. Вероломный план большевиков задумавших уничтожить невооруженных фронтовиков, был разгадан… Фронтовики, потребовали выдать им оружие здесь дома, но получили отказ.
8 августа фронтовики сорганизовались и, вооружившись чем попало, оцепили завод и заставили красных удалиться. Заречная часть завода была очищена от большевиков. Оставалось в их руках нагорная часть.
9 августа толпа, во главе с фронтовиками бешеным напором смяла красноармейцев, захватила арсенал, исполком, успела арестовать главарей, большевики бежали. Огромная тысячная вооруженная сила бежала перед кучкой храбрых людей.
Энтузиазм населения был необычайный. В ряды фронтовиков стали вливаться сотни добровольцев рабочих и крестьян. Рабочие и заводская интеллигенция объединилась, и горячо принялись за организацию народной армии. Через несколько дней из Ижевска отправился небольшой отряд к Воткинску. Ему не стоило большого труда, 17 августа, после перестрелки занять Воткинск. Нападение было столь внезапно, что члены местного совдепа едва успели выскочить и бежать по направлению к ст. Чепца, Пермской ж.д. Большевики не успели эвакуировать ни денег, ни ценностей из казначейства и оставили на несколько десятков миллионов рублей кредитных билетов.
Через некоторое время в Ижевске образовался Прикамский комитет Учредительского Собрания, взявший на себя верховную власть. В состав этого комитета вошли члены Учредительного Собрания: Евсеев, Бузанов, Корякин и Шулаков.
Комитет состоял из членов партии соц.-револ. Он обратился к окрестным крестьянам с воззванием, в котором звал местное крестьянство восстать против советской власти в Защиту Учредительного Собрания.
Кроме того, фронтовики обратились к заводским рабочим со следующим воззванием:
«Товарищи рабочие и крестьяне!
Мы, вышедшие из Ваших рядов, еще вчера стоявшие с вами рядом у станков и сохи, мы фронтовики, в этот грозный и великий час, когда куются вновь наше право на жизнь, наши идеалы демократии, - мы стоим крепкой стеной на защите наших общих интересов, защите наших родных городов, сел и деревень от нашествия варварски большевистских банд, которые оставляют после себя реки слез и разграбленные города, села и деревни. Этот грозный час защиты наших интересов требует великого напряжения наших сил; мы через своих представителей говорим Вам, что для нас в настоящий момент нет речи о всякого рода нормах, охраняющих наш труд в мирное время – мы сплошь в рядах и на работе, мы стойко переносим в окопах все невзгоды за наше правое дело. И вы, товарищи рабочие и крестьяне, должны говорить также; ваши сердца должны биться одинаково с нашими; наша мысль должна быть вашей мыслью, ибо наши интересы общи – напрягите ваши силы и покажите вашу мощь; покажите, что вы не рабы и умеете сознательно защищать свое правое дело каждый на своем месте; подымите производительность, рабочие у станка, крестьянин у земли, и дайте возможность еще товарищам стать борцами в наши ряды».
Преступлено было немедленно к добровольной мобилизации крестьян в волостях, прилегающих к двум заводам. Крестьяне, терроризованные красноармейцами, охотно шли в народную армию. Опустевшие во время большевизма, базары сейчас же после освобождения стали наполняться хлебом, овощами, мясом, которые в изобилии везли на базар окрестные крестьяне. Открылись лавки. Появились товары: обувь, мануфактура, посуда и проч. Народ вздохнул свободно. Заводская молодежь с энтузиазмом пошла добровольцами в армию, образовала отдельные дружины, разведочные отряды, производившие глубокие разведки и налеты в тылу красных. Рабочие оружейных заводов после свержения советской власти увеличили производство от 200 до 1000 ружей в день. Рабочие, интеллигенция, буржуазия и демократия слились в одно целое. Горячо отдались святому делу, спасения государства.
Ижевское восстание нанесло советскому правительству страшный моральный удар. Восстали не офицеры, генералы старой армии, не капиталисты и не буржуазия. Восстали рабочие и крестьяне против «рабоче-крестьянской власти». Моральное банкротство коммунизма обнаружилось во всей своей наготе. Нельзя было рассчитывать дальше на успех среди рабочих, коль скоро в самой цитадели пролетариата, среди рабочих и крестьян поднята вооруженная борьба против диктатуры Троцкого и Ленина. Кроме того, Ижевский завод поставлял оружие для красной армии и после Тульского оружейного завода, плохо тогда работавшего, оставался единственным источником получения ружей. Ижевское восстание в тылу казанской группы красных войск было ударом в спину советскому правительству и угрожало отрезать советскую армию на Вятке, Каме, Белой от своей базы. Поэтому известие об Ижевском восстании вызвало в советских кругах панику. Посыпались грозные приказы Троцкого сравнять вероломные Ижевск и Воткинск с землей, уничтожить ижевцев и воткинцев с их семьями.
Несмотря на падение Ижевска, и Воткинска, Сарапуль еще держался. Сарапульские рабочие – кожевенники, изгнавшие владельцев заводов, хозяйничали при большевиках, продавали запасы готовых кож, сапог, получали высокие оклады, мало работали и митинговали. Они поэтому поддерживали советскую власть. Особенно рьяными большевиками оказались члены правлений профессиональных союзов, и заводских комитетов, занимавшие хорошие должности и распоряжавшиеся миллионным состоянием заводов. Эти новоявленные буржуи, конечно, крайне неохотно могли помириться с новой властью, которая посягала на их бесконтрольное хозяйничанье.
Этим, главным образом и объясняется тот факт, что сарапульские рабочие выносили резолюции, осуждающие ижевцев и вотконцев, призывающие к поддержке советской власти и оправдывающие красный террор. Однако народное движение докатилось и до Сарапуля. Высланные оттуда красноармейские части против Ижевцев терпели жестокие поражения. После первых выстрелов и атак, красные бежали в панике, оставляли пулеметы, ружья и другие военные припасы. Несмотря на то, что в Сарапуле стояла сильная вооруженная флотилия красных, много штабов и латышских частей, все попытки высадить десант на ст. Галево и вести наступление на Воткинск, оказались неудачными. Сарапуль, был в конце августа эвакуирован красными, и ижевцы могли 1 сентября занять его и водрузить знамя народной армии.
Сарапульская область оказалась очищенной от красных. Счастье казалось так близко. Оставалось закончить операции соединением с Казанью и Уфой и слиться с народной армией, там оперировавшей. Туда, в Казань и Уфу были обращены все взоры ижевцев. Были сделаны попытки, связаться с этими центрами. Через некоторое время была налажена связь с Уфой.
Из горсточки смелых и самоотверженных храбрецов к средине сентября выросла внушительная армия. Когда в конце августа фронтовики начали восстание, у них не было ни одного пулемета, ни одного артиллерийского орудия, Теперь армия имела уже несколько десятков пулеметов и несколько полевых орудий. Все это добыто было у красных. Оказались бомбы, нашлись сабли, образовались кавалерийские отряды. Все же стало очевидно, что без помощи извне, Ижевская армия продержаться долго не может. Она очутилась в огненном кольце. Со стороны Казани была окружена красными, расположившимися по железнодорожной линии Казань-Екатеринбург, а со стороны Перьми ей угрожали красные по линии Чепца-Воткинск и по тракту Пермь-Оса-Воткинск. Единственный, свободный выход – устье Камы на Белую к тому времени был освобожден боевой флотилией адмирала Старка. Если бы ижевская армия имела бы в виду пробиваться к Уфе, она, конечно, тогда могла бы. Но этих намерений у армии не было, все почему-то были уверены в скором падении Перьми, Екатеринбурга, в скором соединении с Казанью и Уфой.
В Воткинске, в первых числах сентября, по инициативе местного совдепа, состоявшего из меньшевиков и правых эс-эров, стала выходить газета «Воткинская Жизнь», в которой приняли участие оказавшиеся там петербургский присяжной поверенный Миленко, литератор Тарабукин, автор этой книги и московский литератор А.Л. Фовицкий, с коим 18 июля 1918 г. я выехал из Москвы, вместе пробрались через фронт в Сибирь и в 20-х числах июля, очутились в районе Ижевского завода. Газета имела большой успех среди рабочих и жителей завода. Выходила на желтой бумаге. В Ижевске вышел с первых дней переворота «Ижевский Защитник», руководимый эс-эрами и меньшевиками. В Ижевске культурно-просветительная работа «Комуча» выразилась главным образом в рассылке по селам и на фронт с-ровской литературы. В Воткинске эсеры меньше развивали свою деятельность. На фронт посылались только №№ «Воткинской Жизни». Издателем газеты был вновь организовавшийся Воткинский совдеп, проявлявший корректное и разумное отношение к развернувшимся событиям. Совдеп стал профессиональной организацией и от политики ушел.
Прикамский «Комуч».
Наши эсеры страдают особой болезнью – манией власти. Ижевское движение захватившее целый уезд, и перебросившееся в смежные Малмыжский и Нолинский уезды, могло блестяще развиваться в глубь и в ширь, могло бы вылиться во всенародное движение, если бы на время были оставлены все партийные интересы, если бы оно прошло только под флагом спасения России и уничтожения большевизма, если бы во главе движения стали талантливые энергические люди и патриоты, если бы наконец, из Уфы вместо болтовни своевременно подали помощь, объединили бы военные действия.
Достаточно было тогда одного энергичного и твердого в своих решениях начальника, как все подчинялись бы интересам армии и поставленных ею задач. Но в Ижевском районе к моменту возникновения восстания оказались четыре социалиста-революционера – члены Учредительного Собрания и этого было достаточно, чтобы немедленно образовалась «верховная власть», под громким титулом Прикамского комитета Учредительного Собрания. Обаяние власти Самарского «Комуча» было слишком сильно, чтобы маленькие партийные люди в Ижевске, могли ею не соблазниться.
Прикамский комитет овладел государственной кассой. В Ижевском и Воткинском казначействах оказалось 26 миллионов рублей. Резиденция комитета была в Ижевске, а в Воткинск и Сарапуль были назначены уполномоченные на правах уездных комиссаров. Началось неразумное расходование казенных сумм. Рабочие ставки оплаты труда, существовавшие при большевиках, как и вообще большевистские декреты по рабочему вопросу оставлены были в силе. Солдаты народной армии получали такое же жалованье, как и рабочие, как и военные начальники. «Культурно-просветительная вербовочная работа эсеровской партии, поглощала большие суммы и оказалась совершено бесполезной.
К концу сентября большевики, подтянув свои резервы, повели наступление по Казанской линии на ст. Агрызь, ж.д. узел, соединявший с Ижевском и Сарапулем. Падение Казани стало известно в Ижевске 18-20 сентября и оно, конечно, в значительной степени подорвало бодрость и стойкость бойцов, тем более, что внутри уже к тому времени господствовал хаос. Большевистская пропаганда, особенно в Сарапуле, безнаказанно делала свое дело. Дисциплины не было. Заколебалось и в Ижевске. К тому времени 26 миллионный фонд, при хозяйничанье Комуча быстро истощился, и положение стало безвыходным. Нечем было платить жалованье армии и рабочим, покупать продовольствие и снаряжение. Не было патронов и оружия. Оставалась единственная надежда на Самару и Уфу. Оттуда ждали помощи деньгами и снаряжением. С тем же нетерпением, ижевские рабочие ожидали помощи союзников. Борьба шла под лозунгом «верность союзникам до конца и борьба с германо-большевизмом». В честь союзников раздавались хвалебные гимны.
Пришедшие из Уфы газеты принесли известия, что в Уфу ожидается «стотысячный отряд союзнических войск: японцев, англичан, французов и американцев, которые едут на выручку народной армии и уже проехали Омск. В Уфу прибыли квартирьеры этой армии»…
От ижевцев и воткинцев требовалось только, чтобы они удержали свои позиции некоторое время, и помощь скоро прибудет… В конце сентября в Ижевск, прибыл из Уфы член Учредительного Собрания с-р. Шмелев, привезший «Комучу» финансовое подкрепление (несколько миллионов рублей облигациями займа), от Самарского Комуча. Шмелев обнадежил, что подкрепление идет, организовал здесь роту Учредительного Собрания из ижевской интеллигенции и молодежи и вскоре покинул район войны уехал в Уфу, где было значительно безопаснее. (Шмелев через 2 месяца вместе с Вольским, Климушкиным, Черновым и другими вошли в соглашение с советским правительством).
Командование Ижевской армии.
Командование отрядами вначале взяли на себя сами фронтовики, среди которых было не мало опытных боевых офицеров, побывавших в германской войне. Постепенно с ростом отрядов и превращением их в армию, в нее вливалась заводская интеллигенция, давшая военных специалистов: инженеров, техников и знатоков военного дела. Операции армии носили местный характер. Окруженные со всех сторон красными, ижевцы и воткинцы оборонялись очень храбро, но расширять свои операции они не могли без помощи, ибо для широких наступательных действий не было у армии технических средств, не было денег.
Ижевской армией, командовал капитан Федичкин, опытный офицер, а начальником штаба воткинской группы был назначен капитан Юрьев, бывший на войне, социал-демократ, входивший в рабочую коллегию Воткинского завода. Оба оказались хорошими организаторами. Военные приказы и всякие распоряжения издавались от имени главнокомандующего прикамского комитета Учредительного Собрания, уполномоченного комитета и фронтовиков и, наконец, члена местного совдепа. Каждый приказ имел четыре подписи, помимо «Комуча» фронтовиков, в Сарапуле военные приказы подписывались членами заводского комитета.
Командование не было свободно в оперативных своих действиях, и часто возникали конфликты между военными и «верховной властью», особенно в вопросе ведения наступательных операций. В миниатюрном масштабе, в Ижевске происходило то, что имело место в Петербурге и Самаре. Офицерство даже вышедшее из недр местного заводского и крестьянского населения, призывалось, как необходимое «зло», оно было в подозрении у эс-эров. Ему не представлялось никаких самостоятельных прав, как и права наложения дисциплинарного наказания.
В народную армию, вместо призыва к стойкой борьбе со злейшим врагом – большевизмом и только с ним – за единую Россию, - полилась эс-эровская пропаганда, со всеми разлагающими факторами. На армии лежал штемпель эс-эровской партии. Смертная казнь, как и полагалось, в социалистической армии, была отменена. Боевые приказы из штаба о наступлении обсуждались в солдатских группах и часто не исполнялись, особенно в Сарапуле. О строгой дисциплине нечего было и думать. После первого взрыва энтузиазма, началось охлаждение, упадок дисциплины. Оставшиеся большевистские агенты, интернационалисты и левые с-ры, вели подпольную агитацию против наступления. Воткинцы держались лучше. Здесь дисциплина была твердая. Штаб пользовался большой самостоятельностью. В Сарапуле стоял хаос. Работали 3 штаба друг другу не подчинявшиеся.
До конца сентября ижевцам и воткинцам приходилось выдерживать много боев с красными, теснившими их со всех сторон. Особенно трудно доставалось воткинцам, на которых наступали с двух сторон, китайцы и латыши. Насильно мобилизованных крестьян латыши гнали в наступление под пулеметы. Несколько раз Ижевск подвергался страшной опасности. Красные были очень близко, но геройским защитникам удавалось в решительный момент обращать красных в паническое бегство.
Под все увеличивавшимся давлением красных, ижевцы вынуждены были очистить Сарапуль 5 октября и отступить к Ижевску. Надежды на помощь «братьев чехов» и союзников конечно не сбылись. Газетные сообщения оказались «утками». Ижевцы были предоставлены себе. Их бросили на произвол судьбы, болтавшие и боровшиеся в Уфе целый месяц за власть эсеры. Ижевцы и воткинцы все же не покинули своих постов и продолжали бороться до последней минуты.
Красные меж тем продолжали напирать на Ижевск. Ожидавшаяся помощь оказалась мифом. Силы ижевцев слабели. Отдельные группы сражались героически. Особенно отряды интеллигенции и учащейся молодежи, иногда сдерживали натиск во много раз превосходивших их красных. Стало ясно, что падение Ижевска неминуемо. Но, «Комуч» не сдавался и продолжал уверять, что помощь придет, продолжал скрывать от армии и населения истинное положение дела. Царило паническое настроение. Однажды большевики наступали из Агрыза. Сначала ижевцы отступали. Был трагический момент. Красные послали депутацию из трех татарских мулл и одного буржуя татарина с ультиматумом на имя ижевского рабочего комитета. В нем предлагалось выдать всю интеллигенцию, командный состав и оружие. За это им была обещана полная амнистия. Письмо вместе с делегацией попало в штаб. Было созвано ночью совещание из интеллигенции, и были приняты следующие меры: в 4 часа ночи по тревожному гудку были созваны все жители Ижевска на собрание. На нем был сообщен приказ командарма Федичкина о введении смертной казни за бегство с фронта. Сам Федичкин с несколькими ротами повел наступление. Красные были разбиты. Настроение поднялось.
Командарм полковник Федичкин неоднократно пытался убедить «Комуч» в необходимости отступления и своевременной эвакуации Ижевска и Воткинска. Он предлагал пешим порядком пробиваться на соединение с оперировавшей на Урале народной армией. Но «стратеги из Комуча» гг. Евсеев, Бузанов и др. на это не соглашались. Созвали всенародный митинг. Выступил начальник штаба воткинской армии г. Юрьев, который заверил, что в Ижевск двигается на помощь два полка из Уфы, которые скоро прибудут. Члены Комуча, выступавшие на этом митинге, также заверяли, что помощь близка, что нужно бороться и не эвакуировать Ижевска до прихода помощи. План эвакуации был отвергнут. Решено было остаться в Ижевске и биться до конца. Внезапно пришло известие, что адмирал Старк и капитан Феодосьев, не предупредив ижевцев, оставили Каму и Белую и ушли в Бирск разоружаться. Они мотивировали уход мелководьем и прекращением навигации. Борцы очутились в критическом положении. К Гольянам подошло 5 канонерок, и обстреляли берег. Тогда же захвачена была и пристань Галево. Ижевцы и воткинцы очутились в мешке. Единственный путь спасения и отхода оставалась пристань Еловая, переправа через Каму и левым берегом на Кимбардинский завод, в районе которого находилась группа капитана Ларионова. Красные окружили внезапно Ижевск, и повели наступление на город с двух сторон. Штабу удалось спастись по дороге на Воткинск, а тысячи жителей и рабочих очутились во власти красных. Благодаря тыловому прикрытию ижевцев, отступивших в Воткинск с боем, Воткинску удалось сравнительно благополучно эвакуироваться и, соединившись с Ижевцами, переправиться через еще не покрывшуюся льдом Каму. Приходилось пробиваться с боем…
Моральное состояние ижевских отрядов было весьма угнетенное. Однако, имея достаточное количество орудий и пулеметов, отобранных у красных уже в боях на левом берегу Камы, штаб сформировал бригады, выделив, из числа всех добровольцев, молодой элемент и отпустил стариков и больных.
В плохой одежде и рваной обуви покинули свои родные села ижевцы и шли пешком 500 верст, узким коридором, местами имея фронт противника в 3 верстах от себя.
За Ижевской армией шло 20 тысячное население целого уезда, пережившее все ужасы кровавой власти и спасавшееся от неминуемой гибели.
Расстрелы ижевцев.
11-го ноября, красные ворвались в Ижевск. Часть армии не успела спастись. Они побросали винтовки и побежали на завод. Красные окружили завод и произвели проверку рабочих. У кого оказался рабочий билет, того отпустили, а остальных вывели и собрали на церковной площади, окружили и расстреляли из пулеметов. Всего было расстреляно в день прибытия красных около 800 человек. Тела убитых вывозили несколько дней и зарывали в огромных ямах в лесу. На следующий день начала действовать чрезвычайка. Ловили всех, на кого только не указывали местные коммунисты. Через несколько дней тюрьма и все арестные помещения оказались переполненными. Арестованные валялись в погребах и сараях. Главный контингент арестованных рабочие и служащие заводов. Расстрелы продолжались несколько недель. Китайцы, мадьяры и латыши бесчинствовали. Квартиры рабочих, служивших в народной армии, разграбили. Семьи ушедших рабочих убивали или отбирали все, что только оказалось.
«Рабоче-Крестьянское правительство» жестоко расправилось с рабочими и крестьянами, посмевшими восстать против его тирании.
Вместе с Ижевской армией бежали тысячи окрестных крестьян с семьями боявшиеся кровавой мести красной армии.
Ижевску пришлось впоследствии, уже в 1919 году, вновь пережить радость освобождения от большевиков, а к концу года новые ужасы его оставления.
Мне пришлось наблюдать зарождение ижевской и воткинской армии, пришлось пережить вместе с ней и первые недели великой радости и подъема, как и последние печальные дни оставления Сарапуля. Никогда из моей памяти не изгладятся светлые воспоминания об ижевцах и воткинцах. Никогда не забуду самоотверженности и храбрости рабочих, учащейся молодежи и интеллигенции, с которой эти, сознательные люди, с глубокой верой в правоту своего дела, жертвовали собой, во имя спасения родины из рук красных варваров. Бегство столичной интеллигенции и государственно-мыслящих элементов общества, сдача своих позиций, начавшаяся с первых дней мартовской революции, позорно закончившаяся в октябрьские дни 1917 года, в Петербурге и Москве, приводило нас тогда в отчаяние.
Мы были счастливы на первом этапе нашего странствования из Москвы, - в Ижевске, Воткинске, деревни Костоватой (где укрывались от красных), в деревнях и селах Сарапульской области, убедиться, какие огромные потенциальные силы заложены в нашем народе, как не трудно вызвать в нем здоровые патриотические и национальные чувства, как легко двигать его на великое дело спасения государства.
Во время атаки красных на пристань Галево, крестьяне близь лежащих деревень, опасаясь расстрелов и грабежей, спасались в Вотинск. Нужно было видеть эту потрясающую картину, как крестьяне свой скромный скарб зарывали в землю, как обитатели хижин, хлеборобы, кормящиеся своим тяжким трудом, спасались от правительства, объявившего войну «дворцам и мир хижинам». Вятское крестьянство получило предметный урок коммунизма и государственности. Оно поняло тогда весь ужас, к которому пришел русский народ, послушавшись предателей и демагогов.
Ижевские фронтовики, среди которых было не мало демобилизованных приказом прапорщика Крыленко, поняли какое великое преступление, они совершили, оставив границы России незащищенными. Фронт, который, они бросили у Двинска, образовался у родных сел Вятской губернии. Пришлось защищаться от более опасных и безжалостных врагов. Но к великому прискорбию у Ижевского восстания, так блестяще начавшегося, не оказалось вождей. Яд керенщины, сделавши свое дело в столицах, перелился на Каму. Вновь к власти пришли люди неспособные, хотя на короткое время, забыть догмы своих утопических и беспочвенных учений, ради национальных интересов народа, неспособные подняться над партийностью. Пришли эс-эры и сразу померкли лозунги беспощадной борьбы с советским правительством. Запестрело знамя эс-эровской партии. Это знамя ничего не говорило ни уму, ни сердцу народа, как не говорили ему ничего красные знамена интернационала.
Уфимская власть вместо помощи людьми и оружием прислала эс-эровских агитаторов и литературу. Болтали в Самаре, в Уфе, болтали и в Ижевске – пока не пришли красные, в мощной армии.
«Мы предпочитаем большевиков дисциплине старой армии, которую нам навязывают из Сибири, - сказал мне видный эс-эровский администратор накануне падения Сарапуля. Мы лучше примиримся с большевизмом, чем с реакцией». А в реакцию, как и во времена Керенского, было зачислено все то, что не верит в социализм, все те истинные демократы, которые являются врагами монархического строя, но мыслят возрождение государства только через капиталистическую систему производства и незыблемость института частной собственности, наконец, всех тех, которые считали, что спасение России не в эс-эровской болтовне, а в крепкой власти.
В десятитысячной Ижевской и Воткинской армии весьма незначительный процент, может быть 100-150 человек, преимущественно интеллигенция, принадлежало к социалистическим партиям. Эсеру Шмелеву едва удалось создать тощую роту из 80-100 человек местной интеллигенции и молодежи, отозвавшейся на его призыв, образовать отряд Учредительного Собрания. Остальной состав армии – это простые рабочие и крестьяне, не «мудрствовавшие лукаво», как и все крестьянство России, мало разбиравшееся в социалистических программах, понявшие своим бесхитростным и здоровым умом, что советское правительство состоит из отбросов человечества, из шпионов и предателей, что ему чужды интересы России, что оно ведет русский народ к гибели. Они испытали на собственном опыте хозяйничанье советских агентов, советских войск. И они пошли умирать, как умеют умирать простые люди, без пышных фраз и лозунгов, спокойно шли исполнять свой долг перед Родиной. Они умирали сотнями, тысячами, разорялись, гибли – гибли их семьи, гибло их достояние.
Ижевцам и Воткинцам суждено было сыграть крупную роль в истории сибирской армии. Они сказались самыми стойкими борцами за русскую государственность в Сибири, они совершили в отряде героя генерала Каппеля знаменитый ледяной поход…
Борьба ижевцев и воткинцев с большевизмом за спасение России золотыми буквами будет вписана в нашу историю. Имена ижевцев и воткинцев, как погибших в тяжкой, но славной борьбе, так и спасшихся, запечатлены будут в благодарной памяти современников и будущих поколений.

http://rys-arhipelag.ucoz.ru/publ/a_gan ... 9-1-0-2622
Имеющий уши, да услышит...

Аватара пользователя
Харбин
Сообщения: 1496
Зарегистрирован: 03 окт 2013, 11:40
Откуда: Омск
Контактная информация:

Re: Ижеское восстание

Сообщение Харбин »

Н.Н.Смоленцев-Соболь

ИЖЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ


Девяносто лет назад, летом 1918 года, в городе-заводе Ижевском произошло первое и возможно самое серьезное вооруженное восстание против большевицкой власти.
Это восстание прежде всего отличалось тем, что подняли его рабочие против так называемой "рабоче-крестьянской" власти. Оно продемонстрировало лживость ленинского ЦК и ЦИК-а, объявивших пресловутые декреты о мире, о земле и проч., равно как громогласно заявивших, что только через диктатуру пролетариата может быть подавлено сопротивление так называемых "эксплуататорских классов", а потому якобы что большевики являются выразителями классового сознания рабочего класса и беднейшего крестьянства.
Второй отличительной чертой его была настоящая рабочая организованность. Вооруженные рабочие Ижевского резко отличались от крестьян, чьи выступления носили стихийный, мало управляемый, но и мало эффективный в военно-политическом отношении характер. Ижевские рабочие подняли не бунт, а настоящую серьезно спланированную войну против антирабочей и антинародной власти большевиков. Они создали первую в истории христианскую рабочую армию: "оборона" Ижевского состояла из фронтов, фронты против карателей, продотрядовцев и регулярной армии держали батальоны и роты, каждый батальон и рота имели строго армейскую структуру: взводы, отделения, тыловое обеспечение, лазареты, связь и т.д.
Третье. Восстание, поднятое тысячами рабочих оружейных заводов Ижевска, оказалось ударным механизмом для восстаний в Воткинске, для вооруженных выступлений по всему востоку Вятской губернии, по большой части Казанской губернии, в Поволжье и на Урале. Эти выступления рабочих и крестьян к осени 1918 года охватывали население до 1.5 миллионов человек, причем к повстанцам стали примыкать отряды из местных народностей: удмуртов, татар, башкир, чувашей, пермяков.
Четвертой замечательной характеристикой Ижевского восстания было то, что даже подавленное, оно не стало концом вооруженной борьбы рабочих. Напротив, оно было началом долгой, упорной и бескомпромиссной войны Ижевцев. Начавшись в форме "Обороны" Завода, оно выросло в Народную Армию в августе-сентябре 1918-го, которая в дальнейшем была реорганизована в Ижевскую Дивизию в 1919-ом, непобедимую в течение всей гражданской войны на Востоке Росии.
Наконец, последнее. Ижевское восстание и уход Ижевцев в зарубежье дал мировой цивилизации ярчайший пример духовной стойкости и непримиримости русского народа перед лицом антихристианской экспансии 20-го века. Гражданская война на Юге России в 1918-1920, поход Юденича на Петроград в 1919 году, крестьянские выступления на Тамбовщине, казачье противостояние на Дону, на Урале и в Оренбуржье, а затем в Семиречье, в Сибири, в Забайкалье, борьба Русской армии адммирала А.Колчака на Востоке страны в 1918-1921 гг. не дали столь чистого и яркого образца христианской стойкости и бескомпромиссности в войне за веками создаваемые идеалы, как это наблюдалось в рядах Ижевцев.
Даже тридцать лет спустя, после десятилетий жизни в зарубежье, после опустошающей Второй Мировой войны, после нового бегства - из коммунистического Китая, из порабощенной Европы, - Ижевцы оставались духовно несломленными, самыми стойкими противниками коммунистического режима. Вот почему их потомки, внуки и правнуки, часто забывшие русский язык, растворившиеся в странах рассеяния, остаются в файлах КГБ-ФСБ до сих пор.
Уникальному и беспримерному Ижескому восстанию мы посвящаем этот цикл статей.

ЧТО ТАКОЕ ИЖЕВСКИЙ ЗАВОД?
Сегодня г.Ижевск, столица Удмуртской Республики, известен своими заводами современного вооружения и боевой техники. Здесь производят стрелковое, зенитное, противотанковое вооружение последних поколений. Здесь живет "создатель" всемирно известного автомата Калашникова - Т.Калашников.
Это большой современный город с населением более 600 тысяч человек. Больницы, амбулатории, диспансеры. Развитая система общественного транспорта. Десятки высших учебных заведений, начиная с Удмуртского госуниверситета, сотни средних школ и технических колледжей. Развитая сеть библиотек, архивов. Десятки НИИ, связанных с вооружением, с энергетикой, с экономикой и продажей оружия по всему миру. Государственная инфраструктура: здесь сидит правительство УР, заседает Совет УР, республиканская СБ следит за безопасностью национальных интересов населения РФ в этом регионе.
Однако среди этих 600 тысяч процент потомков настоящих, старых Ижевцев - крайне мал. Кого бы вы не спросили, оказывается живет с Ижевске с 70-х или 80-х. У некоторых родители или деды приехали в 40-х или 50-х. Себя они сейчас считают "ижевчанами", так звучит это на их официозном языке.
Это правильно. "Ижевчане" не имеют никакого отношения к Ижевцам. Это потомки населения, которое было направлено на работу сюда после Ижевского восстания и после того, как население Завода было вырезано отрядами чекистов и карателями Особой Дивизии тов.Азина в ноябре-декабре 1918 г.
Практически бесполезно искать среди нынешних "ижевчан" хотя бы остатки той самобытной, уникальной, богатой культуры, которая была свойственна Ижевцам. Эта культура ушла вместе с ними, сначала в Сибирь, затем в Манчжурию, и наконец, по всему свету. Разве что в самом центре современного Ижевска еще сохраняются несколько улиц, застроенных старыми деревянными домами. Но в домах тех, как правило, давно живут не Ижевцы. Нынешних владельцев этих домов можно и не спрашивать ни о старом, настоящем Ижевске, ни о людях, населявших его. Они давно не поют уже старых городских романсов, старики не рассказывают внукам заводских историй и легенд, сам язык их, обильно уснащенный советизмами и бессмысленными матерками, это язык советской эпохи.
Советские историки, все из большевиков, первоначально попытались стереть историю Ижевска из памяти народа. Об Ижевском восстании сообщали скупенько и сухенько: дескать, подняли в 1918 г. правые эсеры мятеж, но правда революции победила. И эти сообщеньица погребали под тоннами коммунистического агитпропа: как создавалась советская власть, как она побеждала в гражданской войне, как советские люди строили свой вечно недостроенный коммунизм.
Уже в постсоветское время, на волне перемен, опять повторяли байки их большевицких предшественников. Дескать хотели "мятежники" лишить советское государство поставок оружия, хотели задушить революцию костлявой рукой голода. Таков лейтмотив одной из самых полных монографий о нашей "Обороне" - книги П.Дмитриева и К.Куликова "Мятеж", изданной в 1992 г.
В последнее время и вовсе учудили: оказывается, жалеть не о чем, не было в 50-тысячном городе-заводе ни культуры, ни литературы, ни живой мысли. И приводят забавные доводы, дескать, вот и Салтыков-Щедрин ни строчки не посвятил Ижевску, а Тарас Шевченко, упомянув где-то Чебоксары, ни словом ни обмолвился об Ижевске. На этом основании, нынешние "культурологи" и "историки" заявляют буквально следующее: "в старом Ижевске почти не имелось слоев населения, которые формировали русскую интеллигенцию и русскую культуру".
Говорить о невежестве этих так называемых "историков", "краеведов" и прочих "ученых" не приходится. В их распоряжении богатейшие архивы в нынешнем Ижевске и в Кирове, в Казани и Москве. Это не только архивы общеисторического значения. Это архивы красной армии, компартии, а также ЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ. А за последние десятилетия это еще и архивы, библиотеки, издания и целые музеи Белой эмиграции, которые были выкрадены, выкуплены, скопированы, выпрошены, жульнически добыты и вывезены назад в РФ.
Таким образом, мы должны говорить о фальсификации истории, которая продолжается и по сей день. По ходу рассказа об Ижеском восстании мы будем затрагивать те или иные фальшивки "историков". Будем раскрывать истинное значение Ижевского Завода для нашей истории. Автор этих строк - потомок Ижевцев, тех самых, чей беспримерный подвиг не может быть предан забвению.

ЭКСКУРС В ИСТОРИЮ С ПСИХОЛОГИЕЙ
Ижевск добольшевицкий был одним из уникальных центров русской культуры и самобытного экономического и общественного устройства. Уникальность Ижевска ярко проявилась во всемирном вкладе этого города-завода в такие области, как металлургия, металлообработка, инструментальное и оружейное дело.
Если в деле производства европейского фарфора мы говорим о городе Мейссене, и мейссенский форфор давно уже стал символом всеевропейского прорыва в области декоративного искуства, если таким же прорывом в технике стало изобретение парового двигателя, а затем двигателя внутреннего сгорания, что в свою очередь дало основу для создания первого автомобиля, первого самолета и т.д., то не меньшее значение для мировой цивилизации имел и наш старый Ижевск, который населяли потомственные рабочие, техники, технологи, инженеры, изобретатели.
Это они первыми начали изготовлять особые и легированные сорта стали, это они впервые в мире изобрели и применили, например, резку металла металлом, и с них вошли в обиход по всему миру быстрорежущие стали и новые принципы токарного производства. Это Ижевцы вооружали и перевооружали Русскую армию, они насытили российский и европейский рынок великолепными охотничьими ружьями, холодным оружием, которые вывозились на международные выставки и завоевывали медали.
Ижевцы создали экономическое устройство, при котором принцип коммунистической социализации был отвергнут, как негодный, зато принцип рабочего самоуправления при внутризаводской и семейно-клановой иерархии оказался образцом достойным подражания в самых передовых странах.
Наконец, это они, закоренелые традиционалисты и консерваторы, создали невиданную в мире военную организацию, - знаменитую Ижевскую Дивизию, - которая стала элитным соединением в Русской армии на Востоке страны в годы гражданской войны, не проиграла ни одного сражения и непобедимой ушла в Зарубежье.

Завод начал свое существование с железоделательного предприятия графа Шувалова в 1762 году на небольшой тихой речушке Иж, в Сарапульском уезде Вятской губернии.
Шло планомерное и целенаправленое освоение Урала. За знаменитыми Демидовыми на Урал ринулись многие: одни служить и строить карьеру, другие - создавать литейные и горнорудные заводы, третьи - работать на них. Заводы эти с самого зарождения имели военное предназначение. Отсюда и присутствие регулярных войск, и зачастую - "прикрепленность" рабочих к заводам.
Исторически возникшая "прикрепленность" рабочих соответствовала времени. Разумеется, была и жесточайшая эксплуатация, и нищета, и зачастую полное бесправие рабочих. Все, как писалось в советских учебниках по истории или у того же П.Бажова в его уральских сказах.
Чего, однако не писалось, это о балансе между заводским начальством, процветанием завода и ростом благосостояния рабочих. Не писалось об ответственности администрации, вплоть до смертной казни, за невыполнение Государева указа. Не писалось о далеко не одномерных отношениях между рабочими и начальством. Не писалось о природной смекалке русских рабочих, которая давала возможность и завести свое дело, и развить его, и нажить капиталы.
Никогда не писалось также о специфике психологии вятичей. Что ни говорите, а Урал с его заводско-крепостной зависимостью, это все-таки не Вятка, которая противостояла "объединению" земель вокруг Москвы даже после покорения Господина Великого Новгорода.
Исторически именно Вятка дала миру "ушкуйников", что ходили в набеги и власти над собой не знали. Сам отряд легендарного Ермака, покорителя Сибири, был почти полностью из вятских "ушкуйников", людей вольных, сильных, с лесом в дружбе и родстве. Традиции и обычаи вольного народа наложила отпечаток на историческое развитие края: здесь по-настоящему никогда не было крепостничества, здесь никогда не ломали шапку перед барином, здесь за словом в карман н лезли, точность и язвительность народного языка вятичей отмечал сам В.И.Даль.
В то же время заводская дисциплина выработала особую психологию.
В Ижевском Заводе каждый знал свое место, каждый знал свое дело. Знания получались и совершенствовались в процессе труда. Годами выковывались кланы потомственных рабочих. Молодой парень, поступая на Завод, быстро осознавал, что он не только часть своей семьи, но и часть Завода. Получая подзатыльник от мастера, он не обижался, а старался со временем превзойти мастера. Тот самый подзатыльник не мог быть очень сильным или несправедливым, так как сын самого мастера, возможно, работал под началом дядьки подмастерья. Рабочие кланы в Ижевском были так разветвлены, так переплетены, что единственно верным было патриархальное устройство общества.
В 1807 году металлоплавильный завод на речке Иж был превращен в оружейное производство усилиями "обер-берггауптмана 4-го класса" Андрея Федоровича Дерябина. Была насыпана плотина, образовался знаменитый Ижевский Пруд. Этот пруд, площадью более чем в 10 кв.километров, был и нужен Заводу, и красив сам по себе, да еще давал Ижевцам радость рыбной ловли.
Строился город-завод по проектам замечательного русского зодчего С.Дудина, который был учеником выдающего архитектора Захарова. За основу был положен радиальный метод застройки, с точкой отсчета от Заводского управления со знаменитой Башней. Органически вписался в этот проект и Пруд. Большая часть жилых улиц и кварталов располагалась в так называемой Нагорной части, тогда как Управление и Главный корпус Завода - в Заречной части.
Собственно с этого времени, с 1807 года, и начинается отсчет Ижевского завода. Ижевские кремневые ружья, палаши и тесаки поставлялись в Русскую армию во время Великой Отечественной войны. Всего в 1812-1814 годах ижевские оружейники отправили более 20 тысяч ружей и более 7 тысяч тесаков.
К полувековому юбилею завода в 1857 г. он насчитывал уже десятки потомственных рабочих династий, роднившихся между собой, и одновременно живой нитью связанной с мастерскими Завода. Скупые упоминания жизни и быта Ижевцев того времени дают нам картину трудного, но упорного становления.
С самого начала Ижевцы большей частью жили не в казармах, а в своих домах. Дома были построены из местного леса, что подступал к самому Пруду и заводским зданиям. Позже стали строить нижние этажи из кирпича, верхние - все так же из дерева.
В качестве наемных инженеров и технологов работали немцы, шведы, бельгийцы. Они зачастую снимали квартиры у рабочих Завода. Очевидно, поэтому не было у ижевцев с самого начала низкопоклонства перед Западом. Они видели этих немцев и бельгийцев каждый день, работали бок о бок, бывало, конфликтовали с ними, бывало, дружили, по окончании контрактов те уезжали, оставляя предметы быта, книги, журналы.
Так, в доме моего деда в обширной, в тысячи томов библиотеке, которая путешествовала с ним по всему краю, а затем и по бывшему сов.союзу, я с изумлением обнаруживал полуистлевшие листки и разорванные на брошюры книги, напечанные готическими буквами, с чертежами и рисунками. Дед бережно хранил их, хотя не был оружейником, а был инженером-строителем.
Еще с 1852 года заведено было отмечать в Ижевском 25-летие работы того или иного заводчанина. Ему за беспорочную службу и работу выдавался знаменитый зеленый с золотыми расшивами кафтан, а позже к кафтану еще цилиндр и трость. Он награждался Государевой грамотой, золотой или серебряной медалью, ему выплачивалась приличная денежная премия. Эти рабочие, "царские кафтанники", представляли собой элиту Ижевского Завода. О качестве продукции Завода говорит только тот факт, что в 1867 году на промышленной выставке в Париже его шестилинейные винтовки были награждены серебряной медалью.
С 1867 года рабочие на Ижевском заводе получил статус свободных "крестьян". Теперь они могли ехать куда они хотели, заниматься, чем им было угодно. Немногие оторвались от Завода. Завод был средоточием усилий, трудовых навыков, личной и семейной жизни. Определенное недоумение и растерянность быстро сменились настоящим взрывом предприимчивости. С самого низа, мастеровыми и подмастерьями создавали частные ружейные мастерские и фабрички.
Иван Федорович Петров, сам из крестьян, сразу начинает свое частное дело, нанимая рабочих или давая надомникам задания. Его фабрика в Заречной части быстро росла, охотничьи ружья Петрова, а затем его сыновей получили название "русский ремингтон". В 1899 г. на фабрике Петрова изготовлено было 1500 одноствольных и 125 двуствольных ружей.Не гребовал И.Петров заграничными образцами, запросто вывозил, разбирал, создавал подобия, улучшал механику.
Его сын Василий Иванович Петров, отделившись в 1902 году от отца, открыл собственную оружейную фабрику. При ней - рекламное агентство, которое завалило покупателей каталогами, рекламными открытками. Покупая ружье к В.Петрова, клиент мог быть уверен: к ружью будут все принадлежности, порох, пыжи и дробь с фабричных складов. Другой сын, Иван Иванович, а в народе по прозвищу "Иван-Второй" занимался револьверами.
В том же 1867 году основывает свое производство А.Н. Евдокимов. Адриан Никандрович тоже думал недолго, взял за основу своего одноствольного ружья американский "Винчестер", изготовлял также ружья и охотничьи винтовки системы Бердана. Его фабрика также широко использовала труд надомников, частных мастерских. Дело было живое, "русские винчестеры" Евдокимова пользовались огромным успехом.
В 1890 г. его ружья были выставлены на Казанской научно-промышленной выставке и получили серебряную медаль. В некоторые годы фабрика Евдокимова выпускала и продавала больше девяти тысяч ружей и охотничьих винтовок. Это он ввел электрическое освещение и мастерских, и некоторых жилых и торговых кварталов Ижевского.
В 1870 году строит свое предприятие оружейник Н.И. Березин. В дальнейшем семьи Петрова и Березина породнились. На их предприятиях работали сотни рабочих, десятки служащих и техников. Ружья Петрова и Березина экспонировались на многих всероссийских промышленных выставках, а в 1907 году - на выставке в Брюсселе.
Оружейный Завод тоже был сдан в аренду на 8 лет. Арендатором стал с 1871 года капитан гвардейской артиллерии Петр Бильдерлинг, а поверенным в делах и партнером он взял промышленника Людвига Нобеля, брата того самого Алфреда Нобеля, чья премия мира сейчас так ценится.
Дело в том, что шведская семья Нобелей с 1837 года работала в России. После Крымской войны их военные предприятия пошли на спад, отец и двое братьев, в том числе Алфред Нобель, уехали из России. Братья Роберт и Людвиг Нобели остались.
Их механический завод в Санкт-Петербурге поставлял в Ижевский токарные станки, оборудование и инструменты. Русское правительство дало заказ на переделку ста тысяч ружей старого образца на ружья, заряжающиеся с казенной части. Вслед за этим пришел заказ на двести тысяч ружей типа Бердан. С этих заказов Нобели получали гораздо больше прибылей, чем с самого своего завода в Санкт-Петербурге.
В 1887 году на Сибирско-Уральской выставке ижевские винтовки получили высокую оценку, а в 1900 году на всемирной выставке в Париже охотничьи ружья завода завоевали золотые медали.
С 1891 года века Ижевский завод стал вырабатывать прославленные на весь мир "трехлинейки", то есть винтовки С.Мосина. Эта винтовка вскоре стала основным стрелковым вооружением русской пехоты. За первые годы в Ижевском было выпущено до полумиллиона "трехлинеек".
Но Ижевские оружейники не были бы настоящими мастерами, если бы они не выдумали что-нибудь свое. В марте 1897 года, как раз к выпуску полумиллионной винтовки, они преподнесли молодому императору Николаю Второму набор мосинских винтовок, каждая из которых была... в четыре раза меньше натуральной. При этом все три винтовки - казачья, драгунская и пехотная - стреляли настоящими пулями, тоже в 4 раза меньше калибра "три линии" (7,62 мм), для чего были изготовлены специальные патроны. На патроннике каждой из этих миниатюрных винтовок была нанесена царская монограмма.
(Коммуно-ворье захватит Ижевский 7 ноября 1918 года. Начнутся массовые расстрелы рабочих и служащих Завода. Начнется и грабеж. Среди награбленного обнаружится и винтовочка Мосина, которая весила меньше оригинальной в 64 раза, а длиной была в 317 мм, то есть около 32 см. К ней также были крохотные патроны и футляр. На что хватит "мастеровитости" у коммуно-ворья, это чтобы на футляр приклепать дарственную надпись: "Великому пролетарскому вождю тов. Ленину на память о взятии Ижевска от 2-й железной дивизии и Революционного Гражданского Совета гор. Ижевска 7.ХI.1918 г."
Обратите внимание на дату. В ночь на 7 ноября 1918 года Ижевцы, взяв свои семьи, погрузив на телеги, шарабаны, брички домашний скарб и инструменты, оставляли Завод, уходили на Воткинск, за Каму. Верно, беззвестные мастера-оружейники Ижевцы собрали эту винтовочку, но они никогда не дарили ее "великому пролетарскому" сифилитику).
Уникальная продукция Ижевского завода демонстрировалась на всероссийских и международных промышленных выставках. В частности, четыре миниатюрные винтовки Мосина получили высочайшую оценку на Парижской выставке 1900 года. На международной выставке в Казани 1909 года охотничьи ружья Ижевского завода удостоились Большой золотой медали.
В области неоружейного производства возвышается фигура Ивана Ивановича Бодалева, могучего купца и предпринимателя, который поставил на берегу Пруда свой пиво-медоваренный завод, открыл по Ижевску множество пивных, трактиров, чайных. Все эти заведения были отданы предприимчивым Ижевцам же по системе, которая на Западе сейчас называется "фрэнчайз". Иван Иванович не прогадал, каждое заведение приносило приличный доход. "Бодалевское пиво" было отменного качества, о чем находим свидетельства в мемуарах старых Ижевцев: ни китайская ханшинка, ни чешское пильзенское, ни германский шнапс или баварское, ни французские вина, ни американское виски не затмили памяти о "бодалевском".
Не только пивом приумножал свои капиталы И.Бодалев. Торговал он мануфакторой, поставлял ижевским модникам и модницам ситцы и габардины, шевиоты и чесучу, продавал бязь и тонкие шелка. Когда в Ижевском назрела необходимость в женской гимназии, то деревянное здание под нее было выделено тоже И.И.Бодалевым. Рос Завод - росло и дело предпринимателя, "Ижевское товарищество Бодалева" брало крупные и выгодные подряды на промышленное строительство, на строительство домов для рабочих и инженерно-технического состава.
Как выглядели эти купцы и предприниматели, оружейники-фабриканты и рабочие Ижевского Завода, можно увидеть на фотографических снимках. Потому что были в Ижевском свои фотографические мастерские, например фотография Юминова.
Памятью Ижевцы не были обделены, но память надо было оставлять потомкам. С удовольствием фотографировались семейно и индивидуально, при всем параде, в кафтанах, в высоких сапогах, в картузах с лаковыми козырьками, в инженерских мундирах, в купеческих поддевках, с золотыми цепями часов, в рабочих фартуках, с клещами и молотками в руках.
Снимали на карточки дома и храмы, виды Ижевского, здания Арсенала, Главного управления, конторы, отдельные улицы и площади, пикники Ижевцев и театральные труппы, группы учашихся ремесленной школы. Последние по времени фотографии относятся в 1918 году, это фотокарточки Союза Фронтовиков, командиров Ижевцев, рабочих и женщин на рытье окопов вокруг Ижевского.
Было в Ижевском и свое типографское дело. В частной типографии В.Кучина, например, был выпущен девятитысячный тираж книжки "В память столетнего юбилея основания Ижевского завода. 1807 г. 10 июня - 1907 г. 10 июня. Исторический очерк". Эта книга была предназначена "для выдачи бесплатно рабочим". К слугам типографий прибегали фабриканты, заказывавшие рекламные листки и брошюры, прейскуранты цен и открытки. Началась кровавая страда "Обороны", и в Ижевске был налажен выпуск собственной газеты "Ижевский Защитник".
Однако Петровы, Березин, Евдокимов - это крупные фигуры. Ими далеко не ограничивалось развитие ружейного производства в Ижевском. Сотни и сотни мастеров точили, сверлили, клепали, полировали, воронили, собирали, украшали оружие в своих домашних мастерских. Это могло быть пристроенное помещение, а могла такая мастерская размещаться в закуте, в сарайчике или сенцах. Мастера использовали по случаю купленные токарные, фрезеровочные, сверлильные, полировальные и проч. станки, разного размера тиски, наковаленки.
Инструмент же был у всех лучшего качества, частично украденный с завода, частично купленный. Заготовки, как правило, приносили с Завода - это был "некондиционный", то есть бракованный материал. Умельцы доводили его до "кондиции". По словам моих же родичей с Завода, часто "некондиционность" была условной - мастера признавали, бывало, целую партию отливок или штамповок не соответствующими нормам, заготовки сваливали в огромные стальные ящики, оттуда они уходили по частным домам.
История сохранила имена мастеров-ружейников Маргазова и Устюгова, хозяина ствольно-сверлильной мастерской Василия Егорова, самородка и знатока охотничьих ружей Городинова Куты Лукияновича, владельца полировочной мастерской Урвинцева.
Вторая половина XIX века отмечена невиданным ростом производства в Ижевском. В 1884 году Завод стал производить прокат, из производства выделен был Сталеделательный завод. Собственная сталь оказалась прекрасного качества. Ижевское холодное оружие получило признание в армии. Изготовлялись штыки, ножи, палаши, пики, алебарды, топоры, сабли. Быстро стало развиваться инструментальное предпринимательство.
В ящиках с инструментами у своих родственников еще в 1960-х - 1970-х я с изумлением обнаруживал то полированные тисочки с годом изготовения 1895, то всякие клещи, узкогубцы, молоточки непривычной формы. Родичи тогда говорили: "Это еще с царских времен, пользуюсь только по великой надобности, если нужно особой тонкости работу сделать..."
Оружейный и сталелитейный заводы требовали развития инфраструктуры: нужны были умельцы - и создавались ремесленные и технические школы, открывались гимназии, шел приток квалифицированной рабочей силы. Технология, планирование производства, торговли и оплаты труда также требовали своих специалистов. Главное артиллерийкое управление (ГАУ), к которому был приписан Ижевский завод, обеспечивало стабильные военные заказы, высокую оплату заводчанам.
Когда в конце 1880-х на сталеделательном заводе появился молодой военный инженер А.Г.Дубницкий, вряд ли кто подозревал, что с ним Ижевский Завод войдет в мировую сокровищницу изобретений. Это капитан Дубницкий с помощниками придет к парадоксальной, но гениальной мысли: сталь можно резать сталью. Были расчитаны частота оборотов и шаг подачи на токарных станках, при которой стальные резцы аккуратно снимали стальную же "сливную" стружку. Или стачивали чугун.
У старых Ижевцев остались самые теплые воспоминания об Александре Григорьевиче. Перед Великой войной он был уже и.о. начальника, затем стал генерал-цейхмейстером Ижевского Завода и начальником Ижевского гарнизона.
Это при нем Ижевцы получат новые больницы и бесплатные библиотеки, при нем укрепятся рабочие кассы взаимопомощи. Всякий рабочий, отработав год-полтора и внеся первичный взнос, мог расчитывать на поддержку. Приходило время жениться, обзаводиться домом, хозяйством - шел рабочий в кассу, получал беспроцентную ссуду. Мог строить дом, делать ремонт, купить новую телегу или обзавестись лошадью и коровой, приобрести обновы себе, жене и детям.
О чем не сообщают советские "историки", это за счет чего данные рабочие кассы укреплялись. Генерал-цейхмейстер Дубницкий приказал при необходимости вносить из заводской казны, из прибылей. Были переведены крупные суммы.
Так обзавелись, по словам моей бабушки, своими домами мои предки: Соболевы и Смоленцевы. Внешне это было как бы из рабочего кармана. Тысячи рабочих делали свои взносы. При средних заработках в 50-70 рублей в месяц, казалось, двадцатка в год не была неподъемным тяглом. Однако нужды рабочих были, как правило, больше, чем собиралось в рабочие кассы. А.Г.Дубницкий в этой ситуации оказался прозорливым и мудрым руководителем: он создавал такие условия, что люди рвались на Завод, искали возможность поступить хотя бы чернорабочими. Это давало большие выгоды.
По официальным данным в 1912 году в Ижевском было 6380 дворов, и проживало более 47 тысяч человек. На Заводе работало более 10 тысяч человек, а с началом Великой войны, при резком увеличении спроса на вооружение, численность рабочего и технико-инженерного кадра выросла до 35 тысяч. Город-завод рос как на дрожжах. Людей нужно было кормить, одевать, обеспечивать всем необходимым.
При Дубницком было принято решение передать в пользование рабочих покосы и выгоны вокруг Завода. Разумееся, рабочие не собирались ходить с косами и граблями по лугам. Они все так же шли по заводскому гудку в смены, а после работы часто занимались приработком в своих мастерских или на частных фабриках. Земли вокруг Завода считались государственными. Крестьяне с окрестных сел и деревень не могли пользоваться ими.
Отдав эти покосы рабочим, заводское начальство решало сразу несколько вопросов: Ижевцы сдавали свои покосы и выгоны, а также пахотные земли в аренду крестьянам и за счет этого получали дополнительные доходы, крестьяне обеспечивали Ижевский продуктами питания, мясом, молоком, зерном, овощами, укреплялась связь между крестьянами и Заводом, крестьяне тянулись к Заводу, находили работы при нем, становились ресурсом рабочей силы.
В 1916 году Александра Григорьевича переведут начальником известного Путиловского завода в Петрограде. В феврале 1917 года обезумевшие от спирта, под грязные вопли революционеров-агитаторов путиловцы и матросы зверски убьют одного из самых любимых Ижевцами начальника - А.Г.Дубницкого.

КАК ЖИЛИ ИЖЕВЦЫ ДО БОЛЬШЕВИКОВ?
Помню, спрашивал я свою бабушку Людмилу Павловну, как жили в Ижевском при царе. Говорила она буквально так: "Хорошо жили. Работал у нас только отец. Работал в Заводе. Мама сидела дома. Восемь детей нас было у нее. Старшие, конечно, начинали помогать матери, смотрели за младшими. Голодными? Никогда не были. Всегда в доме был хлеб, мама сама пекла, всегда стоял в загнетке чугунок каши или мясных щей, в махотке сметана, коровье масло, сахар, на огороде всяка зелень, овощи, морква, лук, чеснок, огурцы. В пóдполе картошка, холодно молоко, свиной окорок. Отец придет из Завода, мы соберемся на ужин, большая дружная, счастливая семья..."
Культуры не было среди Ижевцев? Еще какая была! В большинстве домов собирались библиотеки, выписывались журналы и книги по металлургии, механике, по оружейному делу, по прикладному искусству, охотничьи альманахи.
Популярна была охота - у всех были винтовки, ружья, карабины. Ходили как в ближние леса, так в дальние чащобы. Леса никогда Ижевцы не боялись, любили лес. Как моя мать говаривала, лес и накормит, и укроет, и лихого глаза убережет. И правда, в Ижевском да у родичей, рассыпанных по окрестным деревням, я учился и грибной "охоте", и по малину ходили, и за брусникой ездили, и за утками на болота...
О больших и богатых коллекциях оружия в рабочей среде я не слышал. Возможно, срабатывал принцип: сапожник без сапог, парикмахер всегда лохматый. Да и что их коллекционировать, когда каждый день в Заводе через руки проходят сотни винтовок? Однако в каждом доме было либо хорошее ружье, либо меткий именной карабин.
Нередки были подарки собственной сборки и выделки. И приносил на День Ангела зятю старый мастер великолепное ружье с серебряным чернением. Или дарил отец сыну собственной сборки малокалиберный карабин, простенький, но удобный и по росту - привыкай, парнишко!
Популярно были собаководство, собачники ценились при Заводе. Даже советская власть не сразу вытравила эту традицию русских. У моего деда, правда, не в Ижевске, а в Игре, была своя псарня: пять или семь охотничьих собак жили в вольере. Одно из первых детских воспоминаний было: сам открыл задвижку и смело вошел в вольер. Огромный пес передо мной, скалит клыки, а я, несмышленыш, тяну его за брылья. И вдруг рык нечеловеческий - это дед врывается в вольер и пинком сапога отбивает кобеля, а меня выкидывает вон из клетки. Конечно, мой крик и плач...
У деда до конца жизни был замечательный Ижевский нож, сталь звонкая, нетупящаяся, ручка костяная, с вырезанным и выженным узором. Дед очень любил этот нож. И свои ружья: старый "зауэр", старую одностволку с очень красивым изогнутым резным ложем из ореха и двуствольную "ижевку" советского времени.
А еще была у него библиотека. Это у него я увидел и за каждой познавательной мелочью лез в полное собрание энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Еще у него была Энциклопедия "Гранат". Множество старых, дореволюционных изданий, в том числе приложение "Нива". Были книги и журналы на немецком и французском языках. Как "Вятские губернские ведомости" писали в 1869 году, "в Ижевском Заводе большой элемент грамотных, нежели в других местах этой территории".
Грамотных? Ижевские мастера были высококвалифицированными работниками со сложной и мощной культурой труда в двести лет на одном этом месте. Производство материальных ценностей, а тем более шедевров искусства без соответствующего культурного уровня невозможно.
Как уже было сказано, генеральный план города на Иже был составлен архитектором С.Дудиным в начале XIX века. Им же было спроектировано и выстроено несколько главных зданий в Ижевском: Главный корпус Завода, со знаменитой Башней, дом священника Ильинской церкви Захария Осиевича Лятушевича, здание Арсенала. Строили каменные дома купцы, приглашали для этого архитекторов из Москвы и Санкт-Петербурга, из Казани и Екатеринбурга.
Дома рабочих в Ижевске, что бабушки, что прабабушки и прадеда, были, может быть, не очень новы и красивы снаружи - красивы с точки зрения современного дизайна. Это были обычные бревенчатые постройки с высокими крылечками, с сенями, с обычными тремя окнами на улицу, окна в резных наличниках, с двойными рамами, между рамами - вата с набросанной рябиной.
Однако дома эти были теплы, просторны и удобны внутри. Печь, полати, светлые горницы, сосновые полы, точеная мебель: кресла, диван, этажерки, рабочий стол деда. Такую же мебель, точеные и гнутые ножки, резные спинки, башенки с узорами я позже мог видеть только в лучших музеях мира.
И еще, конечно же, кованые сундуки. В сундуках - все, от старинных платьев и пожелтевших от старости кружев до старой Библии, закапанной воском. Это на самом дне сундуков. А сверху - постельное и нательное белье, рубахи, запасы вязанных носков, варежек, шапки на зиму, пересыпанные нафталином или махрой против моли. Эти сундуки были очень тяжелые, как старшие говорили: неподъемные, вросли они в пол. Наверное так и было. Подобные сундуки я обнаружил также в музеях Америки, дубовые, кованного железа, потемневшие от древности, они были в ходу у первых переселенцев из Старого Света в Новый.
Будучи парнем, первые уроки игры на гитаре я получил от бабушки, Людмилы Павловны. Маленькая, усмешливая, то по-деревенски пришепетывающая, то вдруг говорящая на совершенно чистом литературном русском, она была очень начитана, умна и памятлива. Есенин тогда, в 50-60-х был едва разрешен, она хранила газетные вырезки 1926 года, с призывами ВКП(б) и комсомола к молодежи не следовать примеру поэта Есенина, не резать себе вены и не вешаться. С удовольствием напевала романсы на есенинские стихи.
Образование у нее было 4 класса, больше ей учиться не дали. Но из настоящей старой русской интеллигенции. Стихи сама слагала, перекладывала на музыку. Была чрезвычайно музыкальной, играла на гитаре и мандолине бесподобно. Любую мелодию едва прослушает, тут же и наиграет, если инструмент под рукой.
"А у нас все были влюблены в музыку, - рассказывала она. - Мои старшие братья даже оставили семейный оркестр. Играли на гитарах, на гармониях, на скрипке, на духовых инструментах. Как начнут Смоленцевы играть, так со всех кварталов приходили послушать. И в Заводе играли..."
Инициатива снизу одобрялась начальством. Семейные струнные и духовые оркестры, хоры, литературные кружки, общества технического взаимодействия, классы рисования и сценического искусства и, наконец, рабочий театр "под Башней" - все это наполняло жизнь заводчан иным содержанием.
Рисование, чеканка, художественная гравировка, чернение серебра, золочение металлов, резьба по дереву, по кости, художественное литье из меди, бронзы, чугуна и проч. были необычайно развиты в Ижевском. Иначе не летела бы слава об Ижевском оружии по всему свету.
Духовно-религиозная жизнь на Заводе была, очевидно, лишена истеризма и кликушества. Ижевцы всегда были очень трезвомыслящие и спокойные в вопросах религии. Вера, однако, была стойкая, закаленная веками противостояния местному язычеству, татарскому неугомонному бытовому исламу. Ярчайшее проявление православной веры - в боевом пути Ижевской Дивизии. Вот когда осознанно, твердо заявили Ижевцы, что они - воины Христовы. Об этом - в мемуарах начальника Ижевской Дивизии генерала В.Молчанова.
Сильная прослойка купечества создавала материальную основу приходам. Девять православных церквей и храмов, а также шесть молитвенных зданий других конфессий было в Ижевском. Среди них выделялись Александро-Невский собор напротив главного здания Завода, Свято-Михайловский собор в Нагорной части, там же протестантская кирха.
Свято-Михайловский Собор был монументальным памятником русского зодчества конца XIX-го - начала XX-го веков. Он был заложен в 1897 году и построен на деньги заводских рабочих. Это была настоящая народная стройка. При закладке храма присутствовало все начальство Ижевского Завода, во главе с начальником его генерал-майором Г.Н.Сокериным. В восточный придел была вложена медная доска с перечислением должностных лиц. Среди них - гвардии штабс-капитан А.Г.Дубницкий.
После освещения собора одно время старостой был оружейный фабрикант Н.И.Березин. В 1916 году старостой избран купец Н.Я.Востриков. К началу Великой войны служил священник о.Алексий (Спасский), а в начале 1917 года - назначены были к служению четыре священника, один дьякон и три псаломщика. Настоятелем назначен протоиерей о.Иосиф (Пинегин).
Михайловский собор в ноябре 1918 г. станет свидетелем зверского преступления. Это к нему, на площадь, будут согнаны более 800 рабочих, заводской технической интеллигенции, женщин, стариков, раненых и не успевших уйти Ижевцев. Каратели Особой дивизии Азина устроят массовую казнь на площади. Все в одночасье будут уничтожены из пулеметов, залпами винтовок, сабельной рубкой.
Об этом будет рассказано ниже. Сейчас же мы описываем быт и нравы того, старого Ижевска, знаменитого своими ружьями и ножами, своим "бодалевским пивом", своим миллионщиками из народа, своими "царскими кафтанниками", своими семейными оркестрами и городскими (заводскими) романсами, своими инженерами и непревзойденными мастеровыми.
Изменения в социальном составе Ижевских заводов, происшедшие в годы Первой мировой войны, были глубокие. Тысячи Ижевцев отправлены в действующую армию. На смену им присланы десятки тысяч полупролетариев, крестьян, солдат. Потомственные кланы сталкивались с пришлым элементом. Ижевский перемалывал этих чужаков, перековывал в кадровых рабочих. Процесс шел трудно. Потом, весной и летом 1917 года, с фронта стали возвращаться старые Ижевцы. Их рабочие места оказывались заняты. Это было несправедливо.
Дед мой считал, что с этого времени начались в Ижевском драки. Улица на улицу, квартал на квартал. Эти драки были и в 70-х годах. Наверное, продолжаются они и посейчас. Нынешние бытописатели Ижевской жизни сообщают, что, дескать, в этих драках только крепился характер Ижевцев, мол, учились держаться кучно, свои со своими. Мемуарные свидетельства, однако, подтверждают слова моего деда: до волны чужаков в конце Первой мировой войны, до массового нашествия люмпенов уличных драк в Ижевском не было. Сам характер производства, заводские порядки, само жизнеустройство в Ижевском не допускали этого.
Впоследствии, при советской власти, драки эти отличались каким-то особенным озлобленным характером. Что ни месяц, то парня зарезали, ударили в голову свинчаткой, он умер, избили так, что долго болел, мочился кровью, потом отошел... Родичи мои поговаривали, что это менты науськивали. Не дай Бог среди рабочих советского Ижевского механического завода злоба друг к другу пропадет!
Это о драках, через которые столько молодых "ижевчан" начали жизнь в сов.союзе с тюрьмы и ИТЛ. Старые Ижевцы были совсем другими людьми.
Опять же со слов деда, были раньше бои на Пруду. Зимой, на Крещение выходили парни да и мужики постарше. Однако если вдруг кто свинчатку в кулак вложит, его свои же так лупцевали потом, что на всю жизнь запоминал. Бои были честные. Ножи, огнестрельное оружие - вообще забудь! И главное, что злобы не было - было это что-то вроде естественной спортивной забавы Ижевцев. После потасовок, прихватив шапки и рукавицы, всей гурьбой отправлялись в трактир. Там мирились уже за рюмочкой, под шутки-прибаутки.
Но вернемся к 1917 году, к возвращению фронтовиков в Ижевский.
Чтобы защитить свои права, старые Ижевцы создали "Союз фронтовиков". Рождались новые формы самоуправления. Любопытно, что по многим городам России после февральской "бескровной" революции прошли самосуды и кровавые расправы над офицерами, над полицейскими чинами, над жандармами.
В Ижевском жандармский подполковник Власов и его подчиненные не были ни избиты, ни даже запуганы. Сам подполковник Власов после отречения Государя открыто плакал, а рабочие его утешали. Потом он сам снял с себя жандармский мундир и переоделся в цивильное платье.
В целом, февральская революция 1917 года была принята Ижевцами положительно. Тем более, что она обещала перемены к лучшему. Война должна была победоносно завершиться, военные заказы должны только увеличиться, заработки должны расти. Был создан Совет рабочих и крестьянских депутатов. Совет получил всю политическую власть в Заводе. Впрочем, что касалось конкретного управления мастерскими и фабриками, то на это были были инженеры и техники, были умелые мастера и "царские кафтанники".
Любопытна история Ижевского совета. Казалось бы чуждая форма правления - совет депутатов, однако в Заводе она прижилась быстро и прочно. В совет Ижевцы выбирали не по политическим программам, а по реальной значимости каждого человека для Завода. Другими словами, за заслуги. И потому в него сразу вошли представители потомственных кланов, старые и опытные оружейники, литейщики, люди практической сметки, возвращающиеся фронтовики, рабочие, ценность которых определялась в мастерских и у станков, а не в говорильнях на митингах.
По возникновению Временного правительства из крупных и губернских городов в Ижевский стали наезжать разные политиканы. Лезли эсеры и социал-демократы, возникли на грязной волне разброда анархисты, были говоруны умеренного толка, обещали установить в России такую форму правления, которую выберет сам народ. Тем более, что об этом при своем отречении говорил последний Государь.
Осенью 1917 года появились какие-то большевики. Объявили о перемене власти. Власть по их словам, теперь принадлежала пролетариату. Ижевцы не были против. Пусть пролетариату, главное, чтобы Завод работал, чтобы поступали заказы, чтобы жене да детишкам обновы достались, чтобы на столе была миска щей да пожирней.
Перебоев с поставками провизии, как в Питере или Москве, Ижевцы не испытывали. Десятилетиями отлаженный заводской механизм большевики поначалу не трогали. Создавали какой-то свой ревсовет, какие-то комиссии, какие-то партъячейки. Но не вмешивались в жизнь - и то ладно.
Зима 1917-1918 годов прошла как обычно, в трудах, в праздниках, в заботах, в строительстве, в налаживании и утряхивании. Винтовки выделывались, стволы растачивались, жалование выплачивалось, крестьяне приезжали на Базарную площадь со своими продуктами: мясные ряды дымились свежатиной, в хлебных работали безменами да гирьками, отмеряя, отвешивая, торгуясь... Мука, крупы, масло коровье, масло деревянное, овощи, сыры из местных и дальних сыроделен, копчения, свежая и соленая рыба, мануфактура, кожаные и меховые изделия, деревянная точеная посуда, плетенные короба, корзины, - все продавалось, все покупалось.
Особая речь об огородах. За каждым домом был длинный огород. Практически в каждой семье Ижевцев занимались выращиванием самых необходимых овощей. Это в основном ложилось на мать и детей. Вскопка, посадка, прополка, а в сухие лета - поливка, таскали ведра из колодцев или от водоразборных колонок. Как результат, в подполе гора картошки, гора морквы, в бочках квасится капуста, соленые огурцы, грибы в бочатах и кадках, с лета до весны стоит в глиняных горшках перетертая с сахаром смородина и малина, банки с малиновым, крыжовниковым и земляничным вареньем, туеса и бочата с медом.
У многих Ижевцев были свои коровы, а значит, свое молоко, своя сметана, масло. Были свиньи - мясо на столе Ижевцев не переводилось. Для транспортировки - лошади, телеги, коляски, шарабаны. Уход за животными - на подрастающих детях.
Связь с деревенским бытом не прерывалась. Даже уйдя в Завод, остепенившись, обзаведясь семьями, многие не забывали о своих родичах где-нибудь в Завьялове, Паздерах, Старых Зятцах, Чутыре, что к северу, или Каракулине, что к югу от Завода. С деревень шла шерсть, из которой старухи вязали теплые вещи, шли овчины, кожи, домотканные холстины, другие продукты сельского труда. В вотякских да и русских селах, бывало, по пять-шесть лет стояли необмолоченными "кабаны" и "быки", особым способом собранные скирды - не было нужды, некуда было ссыпать хлеб. Рынок был насыщен. Ижевские пекарни получали первосортную муку.
Это был упорядоченный мир, знающий законы жизни, веровавший в Бога, все было отлажено, сбалансировано. Трудовые будни, православные праздники, потешки на Пруду, гостевания у родных, учеба в школах, гимназиях, чтение, посиделки на вечорках, пение душевных песен, свадьбы, рождение детей, преодоление болезней, тихое угасание отработавших свое стариков, похороны, поминки.
Первым ударом большевиков по Ижевцам, - еще пробным! - будет... урезание огородов. Дескать, мелко-буржуазные пережитки это, огороды. Рабочий должен выполнять задание у станка, а не думать о хлебе насущном, об окучивании картохи, о прополке грядок, о заготовке сена для коровы. Весной 1918 года это произойдет. Чего не учли приезжие и пришлые большевики, это как Ижевцы любили свою малую землю, свой дом, свою черемуху в палисаднике, свой огород позади дома. У нас отрезали огороды? Ладно, посмотрим, что дальше. Только сколь веревочке не виться...
Собственно, наверное, с той весны 1918-го года и стали присматриваться более внимательно Ижевцы к новой власти: почему это в красной гвардии состоят бывшие пленные австрияки? Кто заправляет в реввоенсовете? Из кого набирают милиционеров? Куда потащили купцов эти, в кожанках, под названием "чекисты"? Откуда они взялись, эти "чекисты"? Как распределяется продовольствие? Почему большевицким и чекистским женам и гражданским подругам выдают консервы, сухофрукты, муку, сахар, чай, кофе, вино - немеряно? Почему женам рабочих и служащих в Заводе выдают крохи и только по продовольственным карточкам?
За вопросами последуют требования рабочих навести порядок к управлении, в работе, в политической и общественной жизни. Не может такого быть, чтобы моя родная пролетарская власть отнимала у меня, рабочего, мой покос и выгон. Налог на "нетрудовой доход"? Это какой же доход у меня нетрудовой? То, что сдаю комнату в моем доме? Так дом-то рубил еще мой дед с отцом и дядьками. Труды вкладывали, мне дом передали. Сейчас за их труды у меня прибавка.
В ответ большевики и эсеры-максималисты стали арестовывать рабочих, а чтобы народ не задумывался, выставляли бочки с пивом и канистры со спиртом. Пей, ребяты, наша власть пришла!
Особая тема - о пьянстве в Заводе. В советское время, к 1970-ым, сам тому свидетель, пили в Ижевске - в усмерть! Пьяные на деревянных тротуарах, под заборами, клюющие носами на завалинках - в порядке вещей.
И мои родичи, что хранили старые инструменты, что исполняли заводские песни, что по старинке таскали из цехов заготовки, а потом на домашних тисочках и наковаленках выделывали замечательные столовые наборы, пили иной раз беспробудно. Страшно становилось за них.
Всегда удивлялся, отчего о русских идет слава: пьют! Познание мира начинается с собственной семьи. Так вот в моей старой семье, семье коренных Ижевцев, не пили. Не потому что были, допустим, староверами или здоровье не позволяло. Нет. Дед был здоровенным мужчиной с пудовыми кулаками. А соберется вся семья на пельмени или шаньги в воскресенье или на какой другой большой праздник, так бабушка поставит бутылку водки "Московской". Из той бутылки дед себе нальет самую каплюшку в рюмку. Бабушка себе красного, "церковного" вина кагора - треть стаканчика. Детям своим, зятьям и снохам - ни-ни. Помню, нередко случалось, что в конце обеда дед сливал водку назад. И бутылку затыкивал: до следующего раза.
Однажды мой дядька, дядя Коля, уже женатый человек, работал сварщиком в стройтресте, не выдержал: "Папа, но я же не маленький, что это вы?" Дед посмотрел на него строго: "Вот как, большой вырос? Водку надо пить?" Но рюмку и ему поставил. Дядька налил. И тоже, как дед, только пригубил.
Дед рассказывал: "Пили в Заводе только самые пропащие. Ничего другого не могут, вот и пьют. Настоящие мастера себе этого не позволяли. Рюмку анисовки после смены или в конце рабочей недели бутылку пива - да. Но чтобы хлебать, как свинья помои?.."
В семьях обращались к старшим - только на "вы". Нам, детям, разрешалось деда и бабушку на "ты" звать. Родители же и дядьки с тетками - исключительно к деду на "вы" и "папа". Бабушка вспоминала, что точно так же было заведено и в ее старой семье: младшие к старшим на "вы". Это была исконняя заводская традиция. Долго она держалась.
Тяга к знаниям в семье была огромная. Старики всех своих детей выучили. Вспоминала бабушка, как учились ее старшие братья: с охотой, с желанием. Ходили к мужскую гимназию. После занятий помогали отцу в его мастерской. А то отправлялись на подработку к другу отца. Начитавшись Чехова да Горького, я спрашивал: "За вихры их таскали?" Бабушка качала головой: "Они же не ленивились, за что их таскать?"
Очень она расстраивалась, что самой ей советская власть не дала выучиться. Это мне было непонятно. Наши родители всем нам давали образование, правда, уже в 60-х и позже. Весь настрой в семьях был: учеба прежде всего. Как же так, что старшим братьям ее была дорога и в гимназию, и в ремесленную школу, а ей - нет?..
Спрашивал: "Баушка, где твои братья сейчас? Все-таки четыре старших брата было..." Спокойно отвечала: "Умерли". В детали не входила. Только один раз обмолвилась, что один брат умер на шахтах. Заболел и умер. Какие шахты в Удмуртии? Отвечала: "Далеко отсюда".
Уже здесь, в Америке, обнаружил я свидетельство, как погибал в сталинском лагере под Хабаровском один из братьев бабушки - Саша Смоленцев в начале 30-х. Жуткое свидетельство. Нашел сведения о том, как Смоленцевы дрались во время "Обороны" 1918 г.- героически дрались с красной сволочью. Стало все на свои места. Вот почему девочке из рода Смоленцевых образование было заказано.
Язык старых Ижевцев - это была кладезь. Сочный, точный, с типичным приокиванием, с вятскими изначальными певучими интонациями - это был диалект русской северо-восточной окраины, который жил в соседстве с языками местных народностей. Разумеется, он испытывал от них воздейстствие: и от вотяков, народа потайного, крайне незлобивого, трудолюбивого, свою правду хранящего, и от местных татар, а в прошлом от черемисов, с которыми приходилось многажды вятичам драться в кровь, добиваясь своего места под русским солнышком, и от северных пермяков.
Однако заводской быт придал Ижевскому говору свой неизгладимый характер. Десять тысяч заводчан, работающих в две смены, не могли не создать собственной, часто понятной только им манеры общения.
Из заводских мастерских, от станков, от литейных и сборочных, из самого трудового процесса рождался своеобразный заводской жаргон. В этом языке было все: и независимость Ижевского мастера, и умение ответить вольно, не заглядывая в нормативный словарь. Языком могли похвалить сладко, а могли ударить больно. "Что ты возишься, как вошь в коросте?", "Много знашь, да мало тямашь!", "По что пошел, то и нашел", "Леман тя задери!" "Экой ты лебезной..." Да еще с непередаваемой ижевской расстановочкой!
Чувство юмора и самоиронии тоже было сильно развито у Ижевцев: "Кузьма, а, Кузьма, ты почто такой дурной?" - "А у нас вода така!" А уж если прилепят прозвище, так до смерти не отлепится, и после, как на погост отнесут, так еще сто лет вспоминать только по прозвищу будут.
Чужаки, приезжие из других мест, посланные на Завод, часто этот язык не понимали, он казался им тарабарщиной, а в то же время случалось, что замечали для себя обидность.
Силу Ижевского заводского говора на себе испытали красные, когда три месяца, с августа по ноябрь 1918 г., многотысячными армиями и дивизиями, карательными отрядами и матросскими бандами рвались к Заводу. Не только пулями и штыками встречали их рабочие и фронтовики на подступах. Отборным Ижевским сквернословием и самыми обидными словечками били Ижевцы. По телефонам и телеграфным проводам отправляли посланьица с издевкой, деморализовали красную шпану, возомнившую себя властью.
Позже, под станцией Абдулино, по свидетельству одного из командиров, врезались Ижевцы в телеграфный провод, передали красным: "Не все вам по нам, пора и нам по вам. Ижевцы". Как пошли в атаку, как вздули красных, так сам Лев Троцкий, главковерх и безжалостный палач, приказавший за отступление расстреливать каждого десятого из красных армейцев, а комполков и батальонных - поголовно, драпанул на своем бронепоезде, тольно вонь позади на десятки верст.
Даже в чужестранных далях, в Манчжурии, в Корее, в Сербии, в Бразилии, в Австралии, в Америке, через десятки лет после оставления родных мест, Ижевцы держались вместе, съезжались на свои праздники и юбилеи, осознавая себя особым народом. И очевидно, что единый, им понятный язык, сыграл тут не последнюю роль...

И поныне, через 90 лет после нашей "Обороны", тема и сам смысл Ижевского восстания с той стороны подаются в искаженном виде. Где не могут замалчивать, там забалтывают. Проводят всякие "чтения" и "конференции", делают отчеты по архивам, намеревались быо вроде бы даже памятник Ижевцам поставить, правда, оговаривая, что были и красные и белые Ижевцы, а потому слепим памятник "Ижевскому рабочему", а кроме того, организуют раскопки, добывают останки из Вятской земли, потом объявляют: не знаем, может, красные это, может белые, да им-то не все равно теперь, примирились мы все.
На меня, потомка коренных Ижевцев, сохранивших дух старого истинного Ижевска, выходили неоднократно. Уговаривали: пишите не так жестко об Ижевском восстании, посылайте нам ваши материалы, мы их на веб-сайте поставим, может, даже приедете, в очередной конференции поучаствуете... Когда отвечал им фактами, начинали юлить: не все так однозначно, на данную проблему можно посмотреть и с такой, и с эдакой стороны...
Откуда это поветрие, давно известно. Все те же "куликовы" да "дмитриевы", да товарищи из ГПУ-КГБ-ФСБ, ведущие свои политологические разработки, стараются.
Если же говорить правду об Ижевском восстании, то не было никаких красных Ижевцев, а были только Ижевцы, дравшиеся против комиссародержавия, против карателей, возглавляемых Шориным, Азиным, Зусмановичем, Драбкиным, Штерном, Троцким-Бронштейном.
Если говорить правду, то нынешнее выкапывание останков времен гражданской войны - это все та же некрофилия, которой отличались нерусские комиссары и каратели, раскапывавшие могилы павших Белых воинов, предававшие трупы надруганию.
И если говорить как есть, то между теми, кто уничтожил наш прекрасный православный мир в Ижевском, и нами, Ижевцами, рассеянными теперь по всему свету, примирения быть не может.
Имеющий уши, да услышит...

Аватара пользователя
Харбин
Сообщения: 1496
Зарегистрирован: 03 окт 2013, 11:40
Откуда: Омск
Контактная информация:

Re: Ижеское восстание

Сообщение Харбин »

[video]http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=Fr3SiKHcxZg[/video]

Надо сказать, большевики рабочим не нравились изначально. Еще в мае 1918 года в местный совет из 170 делегатов коммунистов прошло всего 22 человека, да и те опирались на сорванных с места войной, малоквалифицированных приезжих.
И тогда среди коренных рабочих ленинцы начали проводить акции реквизиции и аресты.
Видя неоднозначность большевистского правления, в июле ижевские рабочие создали «Союз фронтовиков» и начали подготовку к восстанию
Имеющий уши, да услышит...

Алабин
Сообщения: 32
Зарегистрирован: 23 июн 2013, 13:47
Контактная информация:

Re: Ижеское восстание

Сообщение Алабин »

Марш Ижевского полка Сибирской армии адмирала Колчака

Сорваны цепи кровавого гнета,
Дружно врага опрокинул народ.
И закипела лихая работа,
Ожил рабочий и ожил завод.

Молот заброшен. Штыки и гранаты
Пущены в ход молодецкой рукой,
Чем не герои и чем не солдат ы
Люди, идущие с песнями в бой?

Люди, влюбленные в светлые дали,
Люди упорства, отваги труда
Люди как слитки железа и стали,
Люди, название которым - руда.

Кто не слыхал, как с врагами сражался
Ижевский полк под кровавой Уфой,
Как с гармонистом в атаку бросался
Ижевец - русский рабочий простой.

Годы пройдут над Отчизной свободной,
Сложится много красивых баллад,
Но не забудется в песне народной
Ижевец - истинный русский солдат .

Ответить

Вернуться в «ПОВСТАНЧЕСКОЕ И ПАТРИОТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 12 гостей