Поиск по форуму


Поход к Верхне-Донским повстанцам

Ваши факты, цифры, комментарии
Аватара пользователя
Гусельциков
Сообщения: 274
Зарегистрирован: 20 июн 2013, 22:02
Откуда: Запорожье. Украина
Контактная информация:

Re: Поход к Верхне-Донским повстанцам

Сообщение Гусельциков »

(продолжение)
Красные командиры качают головами и усмехаются.
Потом главный начинает говорить - на каких условиях желаете с нами помириться. Я вынимаю записную книжку и начинаю записывать его условия:
«Первым долгом, по случаю нашего перехода на левую сторону Дона, чтобы в 1 повстанческой дивизии Вешенской все камяги были-в полном нашем распоряжении; бои сейчас же прекращаются; наступать не должны обе стороны; для того, чтобы предотвратить те беспорядки, на какие я им указывал, предполагалось оставлять в каждой станице по 50 вооруженных красноармейцев и казаков, а в хуторах по 25».
На эти условия я ответил, что не уполномочен заключать с красным командованием окончательное соглашение, а обязан выслушать, вернуться и доложить полку, который и обсудит условия советской стороны и даст ответ.
После моего ответа совет главковерхов желает мне счастливого пути, и я, в окружении 13 конвойных, выехал в хутор. Мое возвращение опять ожидало множество местных женщин.
Казаков тут не было. Все они были среди восставших...
Скоро выехали на заставу. Здесь случилось маленькое недоразумение. Послали казака, чтобы большевицких заложников доставили на заставу для обмена. А казак перепутал и передал, что нужно выслать еще делегатов. Сотни выслали вчерашних делегатов. А от полка до заставы 6 верст! Когда на заставе разобрались в путанице, послали вторично за заложниками.
Время, таким образом, тянется ненормально долго. Комиссар ждет на казачьей заставе своих заложников, а эти двенадцать красноармейцев, которые окружают меня на большевицкой заставе, начинают волноваться. Они решают, что казаки их заложников и комиссара убили, и решаются со мной проделать то же самое. Мои уверения, что их заложники должны быть живы, не действуют. Положение начинало принимать скверный оборот. Как раз в это время вся наша застава выезжает на курган, сопровождая комиссара и большевицких заложников.
Когда обе заставы съехались, я поспешил присоединиться к своим и тут только облегченно вздохнул. На другой день, вместо ответа на большевицкие условия24, мы пошли в бой, так как наши на других участках перешли в наступление. В первой половине мая мы только отбивались, а во второй половине мая красных навалилась на нас такая масса, что мы уже принуждены были отступать25.
Вечер 18 мая, после сильного дождя, был прохладный. Наш отряд, во главе с начальником дивизии Ермаковым26, отошел на бугор, что около хутора Ясеновки. Большевики взяли нас в дугу, т[о] е[сть] их фланги упирались в Дон (правый у ст[аницы] Усть-Медведицкой, а левый у ст[аницы] Казанской), и они стали нас сжимать к Дону27.
Появились частные слухи, что генерал Секретев28 идет к нам на присоединение29, что дошел уже до села Дегтево и повернул назад. Хочется, конечно, верить, но на душе у каждого сомнение. Оказывается, действительно, так и было. Секретев выбил большевиков из Миллерово и дошел до Дегтево, а большевики опять заняли Миллерово. Секретев пошел к нам.
Поэтому наше соединение затянулось.
18 мая стоим до сумерек на Ясеневском бугре. Большевики из далекого расстояния обстреливают нас с трех сторон, но безрезультативно.
Собрался совет, и стали обсуждать - что делать? Пробивать большевицкую цепь и идти на соединение с Секретевым, но точно не знаем, в каком он направлении от нас идет, а кроме того не уверены в то[м], что он дошел уже до Дегтево. Решили отступать за Дон и держаться на новых позициях.
Была темная ночь; накрапывал мелкий дождь. Отряд тронулся по направлению к Дону, к хутору Токину. Там наше командование распределило, где, каким сотням переправляться и какие занимать участки30. Здесь же была и Токинская сотня. Токинцы сказали своим семьям - в каком мы положении находимся. Когда отряд тронулся из хутора Токина к Дону для переправы, все население - старики, женщины и дети - вышло провожать нас. Плачь и стоны щемили душу. Темнота и вся обстановка угнетала нас. Это был момент тяжелого кошмара. Отряд молчит, как немой. Никаких разговоров, никаких шуток. Только позвякивают в темноте стремена, да пофыркивают кони.
Нашей сотне досталась переправа у Нижнего Громка. Прибыв туда ночью, спрашиваем у хуторского атамана относительно средств переправы. Оказывается, приготовлено 7 надежных лодок, и готовы деды-гребцы. Ведя коней в поводу, подтягиваемся к «пристани». В темноте раздается команда: «Первый взвод, седла долой, бросайте их в лодки, туда же и шинели, шапки, винтовки, а сами вплынь!».
Живо сняли седла, побросали в лодки все лишнее, перекрестились, и я с первым взводом поплыл.
Долго тянутся минуты плавания по полому Дону в ночной темноте! Наконец приплыли к другому берегу - наплыли на крутой яр, до самого берега глубина и выбраться нет никакой возможности.
И быстрина здесь, как назло, сильная. Пришлось саженей 50 вдоль берега плыть по течению, пока кони не ухватились ногами за дно и стали выбрасываться на берег. Между тем занялась заря. Открылось розоватое зеркало Дона и ломанная черная линия по нем [у] плывущих лошадей и казаков. Незабываемый был момент и незабываемая картина!
К восходу солнца уже вся сотня была на этом берегу. Только три коня не пошли в воду. Хорошие были кони, так они достались большевикам. Вся наша сотня в 280 человек благополучно переправилась.
Переправившись, сейчас же весь берег охватили окопами и так замаскировали зеленью, что со стороны красных совершенно ничего не могли подозревать. С этого дня начался новый этап борьбы верхнедонцев31.
Между 19-м и 25 мая (ст[арого] стиля) красные во многих местах пытались переправиться через Дон, но их так каждый раз встречали, что немного их возвращалось обратно32. В течение этого периода времени нашему командующий повстанческой армии главному командованию (П.Н.Кудинову33) пришлось много поработать, чтобы удержать фронт.
Наше командование не ограничивалось отражением красных при их попытках переправиться, но активностью с нашей стороны парализовало активность их34.
В эти дни наш полк был переброшен на участок выше станицы Казанской, где перешли границу Дона у слободы Воронежской губернии. В одном из сел захватили спящих комиссаров и с семью покончили на месте. Там же мы взяли 6 бричек, груженых мукою в небольших мешочках, с уже
надписанными адресами для отправки по железной дороге в Москву, как гостинец красноармейцев с Дона. Эти мешочки с казачьей мукою мы отправили в станицу Вешенскую.
К 25-му мая наша сотня стояла в хуторе Еренском Вешенской станицы. И вот мы получили известие, что в станице Казанской восставшие в 2 часа дня соединились с донской конницей генерала Секретева35. Были сомнения, но к ночи слух подтвердился.
Радостям нашим не было конца. Вступив в неравный и смертельный бой с во много раз сильнейшим и многочисленным врагом, мы вышли из положения. Верхнедонским восстанием, умелым руководством командования восставшими было спасено много десятков тысяч казачьих жизней. Мало того, наше восстание на долго приковало вокруг себя большие красные силы, которые должны были двигаться на Новочеркасск, и парализовало деятельность большевицкого фронта.
27-го мая генерал Секретев уже был в станице Вешенской. После торжественного молебна и ободряющих речей, мы обратно, вплавь, переправились через Дон у хутора Рыбинска и, получив по 300 патронов, пошли наступать на станицу Усть-Медведицкую.
Так как наш хутор все четыре месяца находился в руках красных, и казачьи хозяйства были разграблены дочиста36, то мы просили отпуск по 10 человек одновременно на 15 дней. Я попал в первую группу и уехал в отпуск. В это время Донской Атаман37 отдал приказ, чтобы всем, кто старше 45 лет, вернуться по домам. На фронте оставались от 45 лет и ниже. Мне же было уже 49. Поэтому я уже больше на фронт не вернулся. Кроме того, по ст. 14 Донской Конституции, как член Войскового Круга я не подлежал мобилизации.
Вернулся домой, а дома - ничего, ни в амбаре, ни на гумне. Только и осталось, что 5 коров, которые были розданы на хранение по бедным соседям. Гулевая скотина была вся вырезана, быки и кони угнаны. Пришлось целый месяц ездить и собирать. Собрал только пару быков наперекосяк. Таким образом, из самого богатого хозяина в станице, я стал бедняком. Посев в нашем хуторе при большевиках производился на коммунистических началах. В один день вывезли из моих амбаров 35 бричек пшеницы и засеяли без разбору все запаханные полосы. Как на грех, на мои земли не попало ни зерна. А правительство наше сделало такое чисто соломоновское распоряжение: «На чьих землях засеяно, те и пользуются урожаем». Таким образом, и тут обрезало по мне, хотя чуть ли половина хуторских паев было засеяно именно моим зерном!
Но мои хуторяне сами внесли коррективы в правительственное мудрое распоряжение и сообща выделили мне хлеб. Урожай в том году был небывалый. 27 сентября 1919 года я выехал из дому в Новочеркасск на очередную сессию Большого Войскового Круга. Круг 1 декабря был распущен, но возвращаться в свой хутор мне уже не пришлось38. Наш округ опять был в руках красных.

Белая армия Белое дело № 15 стр. 32-34

Ответить

Вернуться в «ХРОНОЛОГИЯ БОРЬБЫ»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 47 гостей